На другой день они с мамой вошли в кабинет Светлана Петровны. Лицо у мамы было непроницаемым, губы плотно сжаты. Светлана Петровна же, наоборот, выражала лицом полнейшее участие и разговор начала на тихой душевной ноте:
– Да вы не расстраивайтесь так, Ирина Ивановна, что вы… Ну, случилось и случилось, что теперь делать? Они ж такие, детки-то нынешние… Никогда не знаешь, чего от них ждать! Да и нет, по большому счету, ничего страшного, правда? В конце концов, ваша дочь не проститутка и не наркоманка, она всего лишь ошиблась немного, ведь правильно? А за ошибки детей кто отвечать должен, если не родители? Кто своему ребенку плечо не подставит да спасательный круг не кинет, правда?
Чем больше говорила директриса, тем больше расправлялось от напряжения мамино лицо. Вот уже и слезы в глазах проступили, и губы задрожали слегка. И голос у мамы получился жалким, чуть треснутым на выдохе:
– Спасибо… Спасибо вам, Светлана Петровна… Даже не знаю, как вас благодарить… Я думала, вы меня стыдить будете, а вы…
– Да за что мне вас стыдить, Ирина Ивановна, бог с вами! Что я вас, первый год знаю, что ли? Я ж помню, как вы за мою Танюшу радели, когда она заболела… Как лекарства дефицитные помогали добыть… Что вы, Ирина Ивановна, бог с вами! И все, и не будем больше, успокойтесь… Давайте лучше вместе подумаем, как нам устроиться в этой ситуации. Надо ведь как-то устраиваться, верно?
– Да, надо бы… Да, я тоже об этом думала, Светлана Петровна.
– И что же вы придумали, Ирина Ивановна? Что тут вообще можно придумать, если Насте рожать в конце апреля?
– Ну так и пусть… Она родит, я отпуск без содержания оформлю, с ребенком буду сидеть. А Настя в школу вернется и выпускные экзамены будет сдавать…
– Нет, так дело не пойдет, Ирина Ивановна. И как вы себе это представляете вообще? Как она будет за парту садиться на последних месяцах беременности? Это же школа, вы поймите! Муниципальное общеобразовательное учреждение! Никакой привязки к вопросам деторождения не подразумевается априори! А если мое начальство узнает?.. Да вы что, меня же уволят сразу! Нет, Ирина Ивановна, при всем уважении к вам я не могу, просто не могу…
– Но что же тогда делать, Светлана Петровна? Что же, моя дочь без аттестата останется?
– Да почему? Нет, конечно. Будет у нее аттестат, но позже. Ничего страшного. После Нового года она из школы уйдет и родит себе спокойно, а на следующий год вернется, аккурат к третьей четверти.
– Ой, целый год… А иначе никак нельзя, Светлана Петровна? Может, есть смысл на домашнее обучение ее перевести?
– Я думаю, не стоит… Пожалейте дочь, Ирина Ивановна. Это ведь не просто – ребенка на последних месяцах выносить, сами ж понимаете. Так что смиритесь и живите себе дальше, и пусть она родит спокойно… Кого ждете-то, мальчика, девочку?
– Да вроде мальчика…
– Ой, как хорошо! Мальчика! Счастливая вы, Ирина Ивановна! А у меня одни внучки… Значит, договорились, да? С начала Нового года я оформляю Насте пропуск занятий в связи с болезнью… Не буду в документах все как есть писать, хорошо? А со следующего Нового года – добро пожаловать…
Мама только головой кивнула, соглашаясь. Когда вышли из кабинета в коридор, проговорила тихим обиженным шепотком:
– Вот ведь какая, а… Могла бы и на домашнее обучение перевести… Проблем себе не захотела, за место свое боится. А чего бояться, все равно ведь скоро на пенсию попросят, годы не те. А я для ее дочки старалась, лекарства выпрашивала… Неблагодарные все-таки люди, ой, неблагодарные! Ладно, пойдем, чего уж теперь…
Остаток зимы Настя просидела дома, на улицу выходила редко. А если и выходила, то не дальше калитки, неприкаянно топталась по заснеженному двору. Потоптавшись, снова уходила в дом. Отец чуть не насильно пытался вытащить ее на прогулку, но она упорно отнекивалась:
– Да ну… Стыдно, пап… Я иду, а все на мой живот смотрят.
– Ну и пусть смотрят, Насть! А ты иди вперед и прямо перед собой гляди! Ты ни в чем и ни перед кем не виновата, запомни это! Сама себе внуши, постарайся, по крайней мере!
– Да я пробовала, пап, но не получается у меня, когда все смотрят! Они будто сквозь меня смотрят! Взгляды, как острые ножи!
– Но так же нельзя. Настен… Чем больше прячешься, тем больше твоя надуманная виноватость растет… Пойдем сейчас прогуляемся, хочешь?
– Нет… Я что-то плохо себя чувствую. Давай завтра, хорошо?
– А завтра снова что-нибудь придумаешь, да?
– Ну не могу я, пап, не могу…
– А ты смоги! Они ведь почему на тебя так смотрят? Потому что видят твой стыд и страх. Если не будет стыда и страха, и смотреть перестанут, неинтересно будет. И ты не будешь обращать внимания на тех, кто смотрит. Ну что ж ты у меня такая пугливая, доченька?
– Да отстань ты от нее, Егор… – вступила в их диалог мама, повернувшись от плиты. – Не хочет, пусть не выходит, пусть дома сидит. Отстань… Тем более холодно на улице, и весна, говорят, затяжной и холодной будет…
Весна и впрямь долго не начиналась. Только к началу апреля снег стал обильно таять, небо сделалось прозрачно-голубым, и прилетели первые жаворонки.
– Слышишь, Насть? – спросил отец, когда они сидели на скамье во дворе, щурясь на солнце.
– Что, пап?
– Жаворонок поет… А вот еще один… Слышишь?
– Да, слышу…
– Ну вот и дождались. Теперь все хорошо будет. Как ты? Не страшно рожать-то?
– Страшно, пап.
– Не бойся, Настена. Я с тобой. И мама с тобой. Оп… Опять что-то… Вдруг прихватило…
Настя повернула к отцу голову и обмерла – лицо его было синюшно-бледным, глаза запали, губы жадно ловили воздух.
– Что, пап? Опять сердце?
– Да, Насть… Принеси-ка нитроглицерин там, в аптечке… И сахар не забудь…
Настя опрометью кинулась в дом, придерживая большой живот. Руки тряслись, пока выворачивала наизнанку коробку с лекарствами. Потом бежала обратно к отцу, приговаривая испуганно:
– Я сейчас, пап… Я быстро… Вот, принесла… Ну что, лучше тебе, да?
– Да, все в порядке, Настена… Уже лучше.
– Ой, как я испугалась, пап…
– Не бойся. Все равно помирать не стану, пока внука не увижу. Не бойся… И матери ничего не говори, а то опять панику поднимет, в город меня потащит, в больницу.
– И правильно сделает, что потащит! Надо лечь в больницу и обследоваться, и полечиться!
– Ну, давай ты еще эту песню запой! Подумаешь, сердце слегка прихватило! Да и какая мне больница, если тебе рожать скоро? Как тут мама без меня справится?
– Ну пап… Все равно ж надо когда-то в больницу… Я маме все равно расскажу…
– Не надо ей ничего рассказывать. Давай мы с тобой лучше так договоримся… Ты родишь, я на внука гляну, подержу его в руках, познакомлюсь, а потом уж и в больницу. Идет?
