Когда развернулась в сторону саней, сразу не могла видеть друзей, как и они ее. Виной тому был сильный снегопад, прошедший час назад. Он совершенно запорошил, забросал пушистыми хлопьями снега огромный куст жасмина, что рос около дорожки к дому, и ветки его под тяжестью так провисли, что не обойдешь – не пройдешь. Вот и обзор он загораживал тоже. От хорошего настроения Женевьева взмахнула одной рукой, коснулась пальцами другой артефакта усиления магии, прошептала простенькое заклинание, и с куста моментально стряхнулся весь снег. Тот сразу подобрал вверх торчащие в стороны ветки, выравниваясь и освобождая проход, а девушке открылся вид на улицу и стоящие на ней сани. И на двоих молодых людей, стоящих рядом с ними. На Адели и Бодуена. И они целовались. Склонился Бо к окну, из которого выглядывала голова Адели, и так и лобзал ее губы. Жадно. И оторваться не мог.
Женевьева так и застыла на месте. А потом заметила, что парень вот-вот распрямится и повернется в ее сторону, и в панике запрыгнула в сугроб. Как была, в вечерних туфельках на высоком каблуке. Но, вот уж странно, ни холода, ни сырости не почувствовала. Стояла за присыпанной снегом туей почти по колено в сугробе и слушала, как гулко ухало сердце в груди. И казалось, что время остановилось. До тех пор так думала, пока не услышала, как Бодуен громко произнес:
– Что она там, снова сожгла что-то? Надеюсь, не свое вечернее платье, а то мы здесь замерзнем ждать ее, пока найдет ему замену.
И в ответ ее подруга угодливо так захихикала. И как-то это у нее получилось… Вроде совсем не похоже на прежнюю Адели. Женевьева слушала тот смех, и щеки ее наливались жарким румянцем, а в глазах начали набираться непрошеные слезы. Нет, она не могла никак теперь выйти к тем двоим из-за туи. Да еще и в таком виде. Что было делать? Девушка покрутила головой и приняла решение. Из-за него и полезла дальше по сугробам, прячась за декоративным кустарником. Добралась таким образом до другой, более узкой дорожки, что шла на улицу от двери служебного входа. Вышла на нее, потопала, отряхивая с ног снег, а потом подняла выше голову и натянула на лицо выражение радости от предстоящей встречи с друзьями.
– А вот и я! Заждались? – крикнула тем двоим, что никак не ожидали увидеть ее с этой стороны.
– Почему ты идешь оттуда? – нахмурился Бодуен, как только услышал голос Жени. И ей еще показалось, что он вздрогнул в первый момент.
– Что так долго, подруга? – принялась ворчать Адели. – На улице зима, знаешь ли! И около кафе нас Николас с Джереми ждут!
– Виновата! Виновата! Виновата! – улыбалась им Жени, растягивая рот до ушей, а еще догадывалась, что глаза у нее горели, как у страдающей от лихорадки девицы.
И первый раз в жизни ее слова расходились с мыслями и поступками. Дело в том, что вела она себя, вовсе не так как, если бы ощущала за собой вину. Первый раз она играла роль. Совсем ей не свойственную, оттого боялась явно сфальшивить. Ведь нисколько и никогда не поступала, как самоуверенная, вертлявая, избалованная красотка. А сейчас, отчего-то, хотелось выглядеть именно так. Возможно, этот образ помог совершенно позорно не разревется перед этими двумя. Кто же его знал…
– Добрый вечер, дорогой! – возложила она сразу обе ладошки на грудь Бодуена, причем сделала это так, чтобы шубка ее максимально распахнулась, а палантин нечаянно сполз с головы, демонстрируя желающим видеть, таким образом, как необыкновенно обворожительно выглядела в данный момент.
А потом она его поцеловала в губы. Совсем скромно. Ведь больше никак и не умела. И для этого ей пришлось привстать на мысках. Иначе бы не дотянулась, потому что он нисколько не наклонился – застыл на месте, словно окаменел. Но Жени никогда ранее так его не целовала. В щеку случалось часто, в подбородок тоже, только не в губы. Этого никогда не было. Первый опыт получила и молилась, чтобы справиться с предательским румянцем. Казалось, что все вышло как надо. И мысли лихорадочно обратились к воспоминаниям. Куда там капали духами-зельем ее сестрицы? На макушку? Над ушком и за ним мазали? А еще и шею, помнится, не обошли вниманием. Отлично!
– Я так извиняюсь!.. – сложила Женевьева губы соблазнительным бантиком, заглядывая Бо в черные глаза. – Заставила тебя ждать… – но после этих слов игриво потерлась макушкой о его подбородок.
Ага! Ноздри мужчины затрепетали. То, что было надо. Но на этом действовать не прекратила. Ухватила двумя руками его пальто и потянула на себя. Да, что же он никак не наклонялся-то, истукан. О, вот оно – поддался. Склонился. Теперь можно было дать ему понюхать и другие места обработанные каплями из заветного пузырька. А она-то, глупая, думала, что сестрицы зря расщедрились. Теперь же чувствовала, что Бодуен вдохнув запах ее волос над ушком, сам потянулся ниже: к одному уху, другому, шея его тоже очень заинтересовала.
– Эй! – раздался голос Адели из саней, но Бодуен на него никак не отреагировал. Жени же сделала вид, что ничего не услышала. – Вы в своем уме? Бо! Ты на улице, вообще-то, стоишь!
Но его глаза как туманом заволокло. Похоже, парень ничего и никого кроме Женевьевы не замечал. И он уже откровенно начал осыпать поцелуями ее шею, когда девушка промурлыкала ему следующие слова:
– А ведь поехать-то с вами сегодня не смогу! Прости, Бодуен! Мачеха наприглашала полный дом женихов из того злополучного списка. Ты ей ничего не ответил, вот она и развила бурную деятельность. С запасом разослала приглашения, так сказать. А развлекать всех придется нам с сестрами, – и оттолкнула его от себя, и для верности еще на пару шагов отступила в сторону. – Приятного вам вечера, друзья! – теперь она и Адели удостоила доброжелательным взглядом. – Повеселитесь там, в кафе, и за меня. Прощайте!
Женевьева развернулась и быстро пошла к дому. Крепилась изо всех сил, чтобы не зареветь. Ведь время слез еще не пришло – могли «друзья» их заметить.
– Жени! – позвал сзади Бо. – Стой!
Она же наоборот ускорилась. А потом еще взвизгнула, мол, ой, холодно, и побежала от него подальше. А за спиной стал слышен голос Адели. Но слов разобрать не представлялось возможным. И не хотелось, если честно. Похоже было, что она уговаривала Бодуена не идти за Жени, а садиться в сани и уезжать. Наверное, они так и сделали. Только Женевьева этого не увидела. Она вбежала в дом, скинула прямо в прихожей шубу на руки удивленной Нинель, и помчалась в свою комнату.
Глава 4
Сколько она ревела в подушку и металась по кровати, не знала. И не желала знать. Жени выплакивала сегодня сразу многое и делала это с полной отдачей сил. Девушка выгоняла из себя вместе с горючими слезами напряжение последних дней и переживания за все личные неудачи. Она оплакала свою наивность, доверчивость, веру в абсолютную доброжелательность давно знакомых ей людей, как, собственно, и никчемную уверенность в том, что знала кого-то достаточно хорошо из самого близкого окружения.
– Долой розовые очки, – чуть всхлипнула, размазывая по лицу последние слезы с остатками праздничного макияжа. – Хотя… не про всех же я имела ложные представления. Вот, сестры например… О! А ведь сегодня они сыграли на моей стороне. Так, чего доброго, мы еще и подружимся.
