— Да ничего я не планирую, дери… проклятье. — Логейн стукнул кулаком по постели, вспомнил, что раздет, что в постели… — Девочка, ты понимаешь, что будет, если Алистер станет пешкой Хоу или Эамона? Или — Орлея? А ведь ты прекрасно знаешь, что игроком он быть не способен. Ты убедишь его сдаться? Он останется жив, я обещаю. С меня хватило одного мертвого сына Мерика.
— К Хоу мы не пойдем. — Дани накрыла его руку ладонью, сжала пальцы. Руки у нее были ледяные. — Вы же это понимаете, правда?.. Эрлу Эамону папа не верил, и я тоже не верю. К нему мы тоже не пойдем, если вы дадите нам действовать. Тейрн Логейн, ну неужели мы не сможем договориться, мы же… я же…
— Что ты же, Дани? — он схватил ее за плечи, вгляделся в темные провалы глаз.
— Что тебе стоило прийти раньше…
Она дрожала. От холода, страха. От того что он — старый придурок, не предусмотрел, не предугадал. Доверился змею и предателю, а теперь не может признаться ей, что связан по рукам и ногам.
— …Холодно у вас, — сказала она так, как он спрашивал об Остагаре. Чтобы сказать хоть что-то. — Холодно… Сделайте что-нибудь. Пожалуйста.
— Дани? — он прижал ее к себе, бережно, словно ей было восемь лет. Закутал в мерзкое орлейское одеяло, взял на руки. Все это было неправильно, не вовремя и… это был последний шанс. — Ты останешься, Дани?
Он коснулся губами пахнущей яблоками и кровью макушки.
— Прошу тебя, — хрипло, зажмурившись. — Я не могу потерять тебя снова.
Она что-то пробормотала, подняла голову. Поймала губами его губы.
— Сделайте что-нибудь, — выдохнула ему в рот.
Во рту появился привкус вина и яблочного сока.
Он слизнул это «что-нибудь» с ее губ и выдохнул в ответ:
— Останешься? — Запустил пальцы в ее волосы, подвернутые и заплетенные во что-то сложное и правильное, дернул шнурок. Улыбнулся мелькнувшей мысли: не обрезала. — Здесь. Со мной. Вместе мы непременно что-нибудь придумаем…
Он нес чушь. Какое «со мной»? У нее есть этот ее ублюдок, молодой и красивый — на Мерика женщины вешались табунами, на Кайлана вешались, наверняка и этот такой же кобель недоенный.
Она потерлась щекой о его плечо.
— С тобой… но ты же не хотел, ты меня отослал, помнишь?..
Запрокинула голову, задышала часто.
— Не хотел тебя? — он усмехнулся ей в губы, прикусил нижнюю и тут же лизнул. — Юная леди достигла совершенства в невидении очевидного. Или юная леди до сих пор не?..
А ведь запросто, подумал он и отшатнулся. Что он делает, козел старый? Берет плату вперед? Дерьмо.
— Ну, — кажется, смутилась. — Ну… да. Я ждала… что ты, что… мы. Да.
— Ты с ума сошла.
Он отшвырнул ее, прямо в одеяле, на середину кровати и вскочил. Схватил себя за косицу на виске и метнулся к окну: надо немедленно проветрить остатки мозгов. Пока не стало поздно.
Открыл раму, уперся кулаком в стену рядом с окном.
— Данира, ты соображаешь, сколько мне лет и сколько тебе?
— Но вам же это не мешало, только что! — почти выкрикнула она.
За спиной прошуршало одеяло, так, как будто из него выпутывались.
Он резко развернулся, уставился на шебуршащий сверток. Девчонка! Глупая девчонка, что она себе вообразила!
— Мне ничто не мешает попользоваться вами, юная леди, а потом засадить в форт Драккон и подождать, пока ваши друзья придут вас спасать. Они же придут, да? И составят вам компанию. Каким местом ты думала, являясь сюда?! Идиотка! Сколько раз я тебе говорил: никогда, никогда не подставляйся! Никогда не показывай слабости!
Кулаки сжимались, словно на шее Хоу. Нестерпимо хотелось снова отшлепать дуреху, подхватить на руки, укачать и отругать, и выгнать прочь, чтобы никогда больше… Дерьмо. Никогда больше не увидеть?
Она все таки выпуталась из одеяла. Встала с кровати. Посмотрела на него насмешливо. Как тогда.
— У вас сейчас не получается казаться равнодушным. Опять много эмоций. И… неважно. Я не хочу в Драккон, милорд. Наверное, мне лучше уйти?
— Попробуй.
Пожала плечами.
— Вы только не забудьте, милорд. Я вас… и это не слабость. Наоборот.
И шагнула к двери.
Он смотрел на гордо развернутые плечи, зная: не уйдет, некуда ей идти. Было б куда — не пришла. И от этого знания чувствовал себя старым мерзавцем, чем-то вроде Хоу.
Догнал ее в два длинных шага, обнял и развернул к себе.
— Ты меня? Допустим, я верю, Дани. Почему бы старому одинокому идиоту не поверить. А как насчет последствий?
Дани, кажется, удивилась.
— Последствий?..
Подняла руку, погладила его по щеке. Очень осторожно.
— Именно. — Он так же осторожно повернул голову, прижался губами к ее пальцам. — Дани, я не отпущу тебя. Мне плевать, что ты Страж. На все плевать, Дани.
— Говорите — не отпущу, потом гоните и снова — не пущу, — усмехнулась она. — Не похоже на вас. Не отталкивайте больше, не надо. И еще скажите — почему вы сейчас… так. Если хотите, чтобы я осталась?
— Потому что боюсь, Дани. — Логейн взял ее затылок в ладонь, провел губами по виску, поцеловал маленькое холодное ушко. — Вдруг ты снова мне снишься? Я поверю, что ты настоящая, и потом проснусь, а тебя нет.
Дани чуть отстранилась. Вывернулась из рук.
Потянула платье вверх, отбросила в сторону. Рубашку — следом. Шагнула к нему: твердо, уверенно, а в глазах страх и обреченность.
— Настоящая?.. То есть… так убедительно?
На ощупь она была холодная, как лягушка, вся в мурашках и дрожала. И прижималась, словно в самом деле любила и хотела. То есть — он не очень-то помнил, как оно бывает, когда любят и хотят тебя, а не тейрнир и титул укротительницы диких медведей, но очень хотел верить, что именно так.
— Убедительно будет, когда перестанешь стучать зубами, юная леди.
Подхватив ее на руки, уткнулся лицом в растрепанную гриву и попытался вспомнить, где ж клятое орлейское одеяло. Так и не сообразил, пока об него не споткнулся — и не уронил Дани на кровать. Медведь неуклюжий.
Она повозилась немного, устроилась удобней. Смотрела, как понимает одеяло, как укрывает…
Ждала, пока ляжет рядом. Стоило лечь — прильнула снова. Дотронулась до плеча — робко-любопытно…
На этом медвежье терпение закончилось.
Тихо рыкнув, Логейн поймал ее руку, мгновение подумав, положил себе на загривок и накрыл все еще дрожащую леди собой. Вдумчиво и обстоятельно поцеловал, придерживая за волосы, чтоб не убежала.
— Яблоки, — сказал сам себе и поцеловал снова.
Дани невнятно застонала ему в рот. Потянула за косичку — ближе! Еще!
