Все это казалось совершенно бессмысленной затеей. Точнее, какой-то смысл в ее присутствии там имелся, просто она не могла понять, оттого и чувствовала себя нервозно. Хотелось как можно дальше оттянуть момент, когда надо будет выйти из комнаты, но времени оставалось в обрез. Лена быстро оделась и посмотрела на себя в зеркало.
Теплого кофейного оттенка платье до середины колена идеально облегало фигуру, оставляя открытыми руки и шею. Белье под него нужно было особое, очень тонкое, незаметное под тканью. И тончайшие чулки того же оттенка, но светлее.
Нежно зеленые камни подходили к платью и хорошо смотрелись на молочно белой коже. А вот волосы следовало подколоть. Высокий узел на затылке закрепила шпильками, несколько непослушных волосков выбилось, они ореолом легли на шею. Удачно, захотела бы, так не смогла. Духи решила использовать другие, свежие терпкие, с легкими грейпфрутовыми нотками.
Оглядев себя еще раз, она осталась довольна. Теперь туфли, сумочка. Молочного цвета шарф. Можно выходить. Взгляд привлек букет роз на столике. Остановившись перед ним, Елена глубоко вдохнула нежный аромат, на несколько секунд закрыла глаза, а потом решительно вышла из комнаты.
И замерла.
Напротив ее двери у окна опять стоял Энцо Маури. Лена даже подалась назад, увидев в его руке корзину невероятно красивых пепельных роз. А мужчина, видя, что она удивленно застыла, глядя на корзину с цветами, приблизился, предварительно обласкав ее горячим взглядом, поцеловал ей руку и прошептал:
- Белла. Белла Елена...
Руку, кстати, так и не отпустил, поглаживая большим пальцем костяшки. Елена смутилась окончательно. От этого кровь прилила к лицу, она поняла, что сейчас на щеках появится нежелательный румянец, а потому прокашлялась и, проговорив как можно спокойнее:
- Вы тоже прекрасно выглядите, господин Маури, - мягко отняла руку.
Елена не погрешила против истины, выглядел он великолепно, и пахло от него каким-то очень изысканным и дорогим парфюмом. Итальянец был и впрямь неотразим в белоснежной рубашке и черном смокинге. А еще он на нее странно смотрел.
Тут Энцо словно опомнился:
- Белла Елена, твои любимые цветы, - он мальчишески тряхнул волосами, - я угадал?
- Угадали, спасибо, - проговорила Лена, удивляясь.
Она почему-то была уверена, что цветы, те, что в комнате от него... Получается... А от кого тот букет? Может, просто во все комнаты цветы поставили?
Все это время Энцо ее рассматривал. Когда она вышла из своей комнаты, такая изящная и строгая одновременно, в первый момент не мог оторвать от нее глаз. Светловолосая женщина была стройна и казалась величественной, однако больше всего его поразили ее колени. Точеные, на редкость красивые. На память пришла фраза: «У блондинок слабые колени, они легко подгибаются». От мысли, как эти колени в изнеможении подогнутся под его лаской, он сладко вздрогнул, однако не следовало дать ей почувствовать своего возбуждения раньше времени.
Но женщина продолжала удивленно хмуриться, Энцо помрачнел:
- Не нравятся розы?
- Что вы, господин Маури, розы изумительные... Только...
- Что?
- Ничего... Думаю, их нужно занести в комнату, - рассудительно проговорила она, не видя смысла отказываться от цветов, мужчина старался сделать ей приятное, зачем его обижать.
Елена развернулась и пошла к двери, держа в руке корзину роз, Энцо пошел вслед за ней и остановился на пороге, ему вдруг захотелось увидеть ее комнату. В этом было нечто интимное, увидеть место, где переодевалась женщина, которая скоро станет твоей. Однако он был неприятно поражен увиденным.
На столике перед диваном стоял огромный букет очень дорогих пепельных роз. Энцо готов был взорваться от злости. Кто-то его опередил! Кто?!
Елена поставила корзину на тумбочку и обернулась, готовая выйти. Он постарался не подать вида, но его вмиг ставший пронзительным взгляд она успела заметить. Такой Энцо Маури был страшен. Лена поняла, что он только кажется мягким и рафинированным, на самом деле это жесткий, решительный и опасный хищник.
- Если ты готова, спустимся вниз, белла? – спросил он совершенно спокойным тоном и с улыбкой протянул ей руку.
- Ага, спасибо, мистер Борджиа, еще один повод держаться от вас подальше. - подумала Лена, принимая его руку и вежливо улыбаясь.
Энцо выглядел невозмутимым. Однако по тому, как хмурились его брови и напряжена была рука, Лена поняла, спокойствие больше напускное. Ей показалось, что мужчина чем-то расстроен, она решилась спросить:
- Вы чем-то расстроены, господин Маури? - голос Елены был полон вежливого участия.
Господин Маури едва сдержался, чтобы не закатить глаза и не выругаться на итальянском, а потом чуть не расхохотался от нелепости ситуации. Он можно сказать расточает тонны обаяния, а эта женщина... И тут ему пришла в голову потрясающая мысль. если ее не пронять обычными методами, следует искать другие пути. Елена благородна, добра и сострадательна, такие дамы обожают страдальцев.
Настроение у итальянского соблазнителя значительно улучшилось, и он заметно расслабился. Пожалуй, именно такой линии поведения и стоит придерживаться. Приняв на себя таинственно-грустный вид, он выдал крупицу информации, которая непременно должна была зацепить его спутницу:
- Увы, белла. В такие моменты я иногда бываю грустен...
Сейчас он действительно выглядел загадочным страдальцем.
- О, сожалею, - дежурно прониклась Елена. - Могу я чем-то вам помочь?
Энцо Маури сделал вид, что усилием воли прогнал грусть из глаз и подарил ей ласкающий взгляд из-под ресниц:
- Можешь, белла Елена. Если будешь танцевать со мной.
Ах, всего-то. Она ответила:
- Буду, разумеется, если пригласите. Но предупреждаю сразу, я не слишком хорошо танцую, могу наступить вам на ногу.
Тут она прыснула со смеху, потому что брови у итальянца полезли вверх, а глаза сделались круглые от изумления, а потом он весело и искренне расхохотался.
- Спасибо белла, что предупредила. Я буду стараться убирать ноги вовремя!
Странное чувство возникло у него на мгновение к этой женщине, какое-то дружеское. И вдруг испытал тревогу. Потому что с точки зрения этого донжуана, для которого ценнее и желаннее всего был сам процесс покорения женщины, а отнюдь не ее любовь, дружеские отношения с женщиной, примешивающиеся к влечению, были чем-то высшим, почти недосягаемым.
Влюбленные женщины скучны, а такая как она, возможно, никогда не надоест. В такую женщину он мог бы влюбиться сам. Однажды он уже влюбился в своей жизни, это ничего не принесло ему, кроме горя. Но та была совсем другая, Елена на нее не похожа.
Этот внутренний отзвук, предчувствие...
Возникшее ощущение было ново и немного пугало, все равно, что идти по тонкому льду, который может в любую минуту проломиться.
