— Нет его, — ответила ей, стараясь подавить раздражительность, чтобы интонация не казалась резкой. — И он мне не ухажер.
— Я бы так не сказала, — покачала головой женщина. — Такие мужчины просто так с полтысячи километров не проезжают. А, судя по его внешнему виду и внушительной свите, он, явно, приехал из областного центра, если не из российского.
— Он мне никто, — отрезала я холодно. — И давайте больше не будем о нем говорить.
— Как знаешь, — пожала плечами Альбина Борисовна. — А мне он понравился: такой серьёзный, деловой, как из телевизора, из новостей про политику.
«Если из телевизора, — подумала я. — То, скорее, из криминальной сводки, нежели из политических новостей».
— И часто порядочные девушки рожают от «никто» таких красивых девочек? — как бы случайно спросила женщина, от чего я замерла на месте, шокировано глядя на нее. — Не смотри так — дыру прожжешь во мне. Тут только слепой не заметит их сходство. Одни только глаза и бровки чего стоят.
— Закрыли тему, Альбина Борисовна, — надела жакет поверх блузки, оправила юбку-карандаш и вновь обратилась к женщине. — Сделайте маленькое одолжение: держите сегодня и ближайшие дни телефон в руках, буквально не выпускайте его. Если кто-то посторонний придёт в мой дом или ваш и заинтересуется Полиной, то сразу звоните мне вне зависимости от того, что скажут эти люди. Понимаете?
— Чего так всполошилась-то? — свела женщина брови и, наконец, стала серьёзнее. — Плохо расстались с отцом Полиночки и теперь он хочет её забрать?
— В некотором смысле, да. Я не знаю… — частично подтвердила я её догадки, взяла с комода сумочку, из-под которой на пол упала красная роза. Подняла цветок и только было хотела выкинуть, как его из моих рук выхватила Альбина Борисовна и спрятала за спину.
— Цветок здесь ни при чем. Возможно, он не тебе предназначался, а дочери.
— Делайте с ним, что хотите, — отмахнулась я, не желая зацикливаться на этой мелочи. — Не забывайте о телефоне и при малейшем подозрении звоните.
— Да поняла я уже, — вздохнула женщина, практически выталкивая меня за дверь. — Иди на работу, пока не опоздала.
Забежала на кухню, поцеловала и крепко обняла дочку, после чего, к великому облегчению Альбины Борисовны, покинула дом, за оградой которого по-прежнему стоял черный внедорожник с двумя незнакомыми мне мужчинами. Осталось только понять, кого они охраняют: меня или Полину, или нас обеих.
Стоило мне выйти за калитку, как тот охранник, что сидел на переднем пассажирском сидении, вышел из внедорожника и открыл заднюю пассажирскую дверь, демонстративно приглашая меня присесть в автомобиль.
Проигнорировала его жест и пошла в сторону школу, надев солнцезащитные очки. Внедорожник тоже не остался стоять на месте: завелся двигатель и сзади послышалось неторопливое шуршание шин по сельскому бездорожью. Больше меня никто не пытался посадить.
Оглянулась. чтобы убедится, что у дома больше нет черных тонированных машин и выдохнула с некоторым облегчением, когда не обнаружила оных. Значит, целью пристального внимания охраны Арчи являлась я, а не ребенок. С одной стороны, это обстоятельство отдавалось спокойствием в моём сердце, а с другой стороны, я чувствовала обиду за дочь — он её всё же не признал, раз она не является для него человеком, которого стоило бы охранять в первую очередь.
Охрана так и продолжала следовать за мной до самой школы, практически бесшумной тенью, остановившись лишь на территории учебного заведения. куда их, почему-то, пропустили даже без пропусков.
На школьном крыльце помимо детей, которые наслаждались весенним солнцем и теплом, находились ещё и учительницы информатики и биологии, с которыми я так и не смогла найти общий язык, возможно, потому что и не искала его.
— Да ты у нас, прям, звезда, Дарья Михайло.
Начала со мной разговор Оксана Владимировна — учительница биологии, женщина тридцати с небольшим лет, живущая недалеко от меня с сыном, который учился в моем классе. Её стремление выглядеть моложе, используя на лице тонну косметику, привело к тому, что лицо молодой женщины стало похоже на безэмоциональную маску, что вкупе с леопардовым жакетом и красной блузой под ним выглядело весьма дешево и отталкивающе.
— С чего вдруг я стала звездой? — спросила я у женщин, стараясь оставаться милой и игнорировать тот факт, что те два амбала вышли из внедорожника и с любопытством оглядывали собравшихся близ них детишек, которым, впрочем, был куда интереснее автомобиль, нежели дяди в черном с каменными лицами.
— Ну, как же? — насмешливо поддержала свою подругу и коллегу учительница информатики — Алла Ивановна. — Больше полугода вокруг тебя вился наш Максим, а ты всё строила святошу, а тут из города приезжают неизвестные мужики на больших джипах и сразу остаются ночевать у нашей святой девочки. Не хочешь нам ничего рассказать?
Тот факт, что эти дамочки не питают ко мне особой симпатии, меня не удивил. Я изначально выставила множественные барьеры между собой и другими людьми, стараясь оставаться с ними коллегами, либо просто знакомыми, которые не станут лезть ко мне в душу и выяснять подробности прошлой жизни. Но даже, если очень сильно стараться быть тихой и незаметной мышкой, всё равно найдутся те, кто будет пристально разглядывать меня под лупой своего субъективного мнения и строить догадки, касаемо моих действий и мотивов.
— Почему я должна вам что-то рассказывать? — спросила их, натянув на лицо маску безразличия. — Вы уже сами для себя придумали отличный сериал по мотивам моей, якобы, грешной жизни. Или вам нужны новые подробности, чтобы было, что обсосать за чаем? Тут я вам ничем помочь не смогу, девочки. Обсасывайте, то, что сами себе надумали.
Сказав это, наконец, вошла в школу, оставив дамочек с недоумевающими лицами на крыльце. Они совершенно точно не ожидали столь многословного и ледяного ответа от привычной для них тихони, коей больше года являлась я.
Три урока с моими второклашками прошли в привычном для нас темпе. На каждой перемене я звонила Альбине Борисовне, чтобы убедиться в том, что всё в порядке и безопасности моей дочери ничего не угрожает. Женщина раздражалась, но отвечала на каждый мой вопрос.
Ближе к концу четвертого урока в дверь моего кабинета постучала секретарь директора и сообщила о том, что та меня срочно вызывает в свой кабинет.
Дала ученикам задание на оставшиеся минуты до конца урока и отправилась в кабинет директора с не самым лучшим предчувствием, щемящим в груди.
Робко постучала в дверь и услышала странно дружелюбный голос, обычно безэмоциональной Людмилы Николаевны:
— Да, войдите.
Изобразив на своём лице подобие улыбки, открыла дверь и растерялась, увидев вальяжно сидящего в кабинете директора Арчи. И, если я испугалась, прокрутив в голове возможные цели его визита, то сам мужчина выражал абсолютное спокойствие и сдержанность эмоций.
