Сейчас же Артур находился, как и всегда в это время, на работе, но часть его свиты во главе с Михаилом Ильичом были рядом со мной и, как сказал сам Артур — в моём полном распоряжении.
В очередной раз с жалостью взглянула на фонтан, наполненный старой листвой и окурками. Руки так и чесались почистить его и, при возможности, включить, если он, конечно, не сломан.
— Почему фонтан не работает? — всё же не сдержалась я и спросила у Михаила Ильича, который надевал на голову Полины слетевшую панамочку.
— Некому его включать, вот и не работает, — повел плечом мужчина.
— А кто его раньше включал?
— Олеся, — улыбнулся он уголком губ, уходя в воспоминания. — Этот фонтан специально для неё сделал Давид — отец Артура, если помнишь, — уточнил он, и я кивнула в ответ. — В честь рождения сына — наследника. Давид любил широкие жесты. И скульптура женщины, сделана с Олеси. Я тогда ещё не работал с ними, но знаю, что никто, кроме неё этот фонтан не включал. А когда она покончила с собой, Давид решил, что это предательство с её стороны и начал использовать фонтан в качестве урны. И с тех пор он таким и остается.
Что-то внутри сжалось, а к горлу подступил ком, мешая дышать. Сейчас я смотрела на скульптуру женщины ни как на что-то бездушное. В данный момент мне казалось, что она смотрит прямо на меня, желая мне что-то сказать. В её взгляде видна мольба. Но о чем она? Или я просто придумала себе это, узнав её историю?
— Давайте, уберем этот мусор, — произнесла я тихо, указав на листву в чаше, в которой должна быть чистая вода.
Не услышав ничего в ответ, подняла взгляд и увидела тепло улыбающегося мне Михаила Ильича.
— Что? — не поняла я его реакции на мою скромную просьбу.
— Ничего, — покачал он головой. — Сейчас всё принесу.
С очисткой фонтана справились примерно за час. Михаил Ильич отказался принимать чьё-либо участие в этом деле, кроме моего. С особой тщательностью он отмыл скульптуру от многолетней пыли и птичьего дерьма, ни разу не поморщившись.
Когда с очисткой было покончено, Михаил Ильи увёз последнюю тележку со старой листвой на задний двор, где стояли мусорные баки и вернулся к нам с Полиной, стирая выступивший пот со лба.
— Где он включается? — спросила я, взяв зевающую дочь на руки. Подошло время дневного сна.
— Я включил, — ответил мужчина.
— Не работает, — с горечью констатировала я, поняв, что вся эта затея оказалась провальной.
— Подожди немного, — усмехнулся Михаил Ильич. — Сейчас наполнится кессон и всё заработает. Его же столько лет не включали.
Через несколько минут первые капли ударились о сухое дно чаши и поток воды стал более увереннее. Даже сердце радостно затрепетало, а Полине перехотелось спать, увидев данное зрелище. Фонтан словно ожил. Казалось, что с лица скульптуры смылась скорбь, словно в него вдохнули жизнь. О нем вспомнили и не дали умереть.
В кармане Михаила Ильича зазвонил телефон. Мужчина коротко ответил на звонок и передал мне трубку, приняв из моих рук Полину.
Чтобы шум воды не мешал мне слышать голос звонящего, немного отошла от фонтана.
— Да, — произнесла я в трубку.
— Моё любимое слово из твоих сладких губ, — пророкотал Артур, от чего я невольно улыбнулась и, кажется, даже покраснела.
— А ещё какое? — спросила я, сорвав пушистый одуванчик.
— Ещё, — ответил, он не задумываясь.
Улыбка на моих устах стала ещё шире. Я словно девушка-подросток, что по уши влюблена в парня на том конце провода.
— Будь готова через полчаса.
— К чему готова?
— Хочу тебя кое-куда свозить. Джинсы и футболка — отличный вариант. Через полчаса приеду, — сказав это, Артур бросил трубку, не дав мне узнать ещё хоть какие-то подробности о предстоящей поездке.
Переодевшись, и передав Полину в руки Жорика и её личного телохранителя Андрея, спустилась вниз к подъездному кругу, в центре которого стоял теперь уже функционирующий фонтан. Рядом с ним находился черный внедорожник и Артур, на котором не было лица. Мужчина стоял словно вкопанный и не шевелясь смотрел на водную гладь, что рябилась и сверкала на солнце, отражая лучи.
Замерла недалеко от Артура и поняла, что нужно было его спросить, прежде, чем распоряжаться его имуществом так как мне вздумается.
— Прости, — произнесла я тихо и мужчина повернулся ко мне. Эмоции на его лице были трудно читаемы, но мне от чего-то стало страшно и стыдно за свой поступок. — Прости, я не…
Договорить я не успела, так как Артур в два быстрых шага преодолел между нами расстояние и, подхватив меня на руки, крепко прижал к себе. Он ничего не говорил, ничего не делал. Лишь прижимал меня к себе всё крепче, уткнувшись носом в изгиб шеи.
Без лишних слов обняла его за шею и поцеловала в висок.
Через несколько минут молчаливых объятий Артур аккуратно вернул меня на землю и вновь взглянул на фонтан.
— Ты точно не злишься? — спросила я на всякий случай, так как его лицо всё ещё не выражало никаких эмоций.
— Точно, — хрипло ответил он и повел меня за руку к машине. — Поехали.
— Куда мы едем? — спросила я, когда мы въехали в город.
— Ты там уже бывала, — неопределенно ответил Артур, держа свою ладонь на моём колене.
Чем дальше мы заезжали в город, тем больше я понимала, куда мы, всё-таки, едем. Этот маршрут я знала и помнила лучше всех остальных. Сложно забыть дорогу в родную квартиру, даже если ты в ней давно не появлялась.
Внедорожник остановился у подъезда знакомой пятиэтажки. Сердце забилось раненной птицей в груди, готовое вырваться наружу от нахлынувших воспоминаний. Каждая ступенька на нужный этаж всё больше уносила меня в те беззаботные времена, когда были живы родители.
Артур молча следовал за мной. Он не пытался меня успокоить или поторопить. Он даже не касался меня, чтобы не мешать мне утопать в собственной скорби и воспоминаниях о лучших временах. Когда не нужно было зарабатывать себе на жизнь, считая каждую копейку, забирать пьяного брата среди ночи из сомнительных компаний, видеть кровь и смерть…
Остановилась у двери родной квартиры, надеясь на то, что там внутри хоть что-то осталось прежним.
Артур вложил мне в раскрытую ладонь связку ключей и отошёл в сторону, ожидая моего решения.
Вдохнув полной грудью, решилась и повернула ключ в замочной скважине. Потянула на себя дверь и вошла в квартиру, замерев у порога.
Ничего не изменилось. Всё осталось точно таким, как тогда, когда я выходила из этой квартиры последний раз. Только запах стал иным — нежилым, затхлым, мертвым…
На едва гнущихся ногах прошла в направление родительской спальни. Давно завявшие цветы стояли на подоконнике в цветных горшках, которые мы с Димой расскрасили ещё совсем маленькие маме в подарок на восьмое марта.
