На обратном пути меня заметил медперсонал.
– Больной, вы почему встали?! – передо мной возникла пышущая здоровьем молодая женщина. Белый халат обтягивал ее объемные формы.
Пришлось отвести взгляд, мне пока не до них.
– Я не совсем встал, – кивнул на штатив.
– Это штука для капельницы, – строго заметила она, колыхнув бюстом.
– Это многофункциональная штука, – поправил я ее, стараясь игнорировать раздражитель.
– Под кроватью у вас стоит утка, – проинформировала меня медсестра, будто бы я не заметил этот тазик, – так что вернитесь в палату! – потребовала она.
– Я туда и иду, – пробурчал я и покатил штатив дальше.
Только я уселся на кровать, как в палату с криком "Завтрак!" зашла еще одна сотрудница больницы, на этот раз не такая привлекательная, которая принесла тарелку с кашей, чай в стакане и хлеб с кусочком сливочного масла.
Пребывание в этом времени сделало меня неразборчивым в еде, так что я умял безвкусную и уже остывшую кашу, даже не поморщившись. Предложили бы мне добавки – я бы не отказался.
Спустя полчаса до меня добрался и лечащий врач.
– Такс, что тут у нас, – деловито начал он осмотр. – Ну и как вы себя чувствуйте? – повесив стетоскоп на шею, спросил он.
– Нормально чувствую, – честно ответил я.
– А поподробнее? – не унимался врач, он пододвинул единственный в палате стул к мой кровати и с удобством расположился на нем. На вид лет за пятьдесят, на голове уже полно седых волос, темные живые глаза, смотрели участливо, но это был лишь профессиональный взгляд.
– В груди болит и голову кружит, – я еще минуту поразмышлял, прислушиваясь к себе, – вроде, всё.
– У вас, молодой человек, серьезная травма – перелом ребер, а вы, как я понимаю, рекомендацию врача не выполнили, отсюда и осложнение, – теперь он смотрели на меня с укором. –
– И долго мне здесь лежать? – задал я вопрос, никак не прокомментировав высказанную им претензию.
– До конца недели точно. Будем вас наблюдать, – обрадовал он меня, – вам прописан постельный режим, а судя по тому, в каком состоянии вас вчера ночью привези, самостоятельно вы его соблюдать не в состоянии.
– Вчера ночью? То есть сегодня понедельник? – уточнил я.
– Да, понедельник, – подтвердив тот факт, что я целый день провалялся в отключке, врач покинул мою палату.
– Охренеть, – дал я оценку произошедшему, когда остался один. Вспомнился Ломакин и захотелось вернуть ему должок. Я перебрал в уме условия заключенной с первым секретарем сделки. Согласно им, я должен был молчать об его племяннике и подписать оформленные следователем документы, за это Свиридов обязался в ближайшее время организовать мне туристическую путевку в капстраны. И на этом всё. Так что придется Ломакину ответить за мои сломанные ребра и осложнение, ведь именно из-за него я проторчал полночи в отделе.
В коридоре послышался шум. Он отвлек меня от обдумывания плана мести. Топот ног, взволнованные женские голоса и гневный мужской. Что бы это могло значить?
Заинтригованный, я приоткрыл дверь и через образовавшуюся щель посмотрел наружу.
– Где мои тапки?! – орал мужик в полосатой пижаме.
Медицинский персонал, подстегнутый начальствующим рыком, бегал по коридору и заглядывал в палаты, разыскивая пропажу. Мужик развернулся в мою сторону, и я тут же отпрянул от двери.
– Черт! – стряхнув с ног тапки, я затолкал их под матрас на кровати и улегся сверху.
Дверь открылась, в палату прошмыгнула уже знакомая мне медсестра.
– Тапки не видел? – спросила она у меня, одновременно заглядывая под кровати.
– Нет, – не сразу отозвался я, занятый разглядыванием ее обтянутых халатом аппетитных округлостей.
– А твои где? – поинтересовалась медсестра, не обнаружив искомого.
– Не знаю. Проснулся, а их нет, – ответил я, сглотнув, когда девушка наклонилась пониже.
– Что за день такой, – вздохнула она, выпрямляясь, отчего мое внимание переместилось на грудь. – Санитарка что ли, когда мыла пол унесла, – задумчиво произнесла медсестра и тут заметила мою заинтересованность. Ее глаза довольно блеснули и, покачивая бедрами, женщина плавно удалилась.
"Ломакин, я тебе вообще все сломаю", – мысленно пообещал я, провожая шикарную фигуру печальным взглядом.
Больше меня никто не тревожил, и я до самого вечера провел в одиночестве.
Нарушала его лишь санитарка, которая забросила мне тапки, и работница столовой, что два раза приносила еду и забирала посуду.
Никто меня не навещал. Потому что некому. Здесь нет отца, который обязательно пришел бы узнать о моем здоровье. Здесь нет друзей, а значит некому завалится и развеселить меня. Здесь нет девчонок из той жизни, поэтому никто не принесет мне вкусняшек. Стало тоскливо.
За окном стемнело, я лежал на кровати и подумывал о том, чтобы поспать. Но для этого нужно было выключить свет, а вставать мне было лень. Поэтому я лежал и ждал, что кто-нибудь заглянет в палату, кого можно будет напрячь с выключателем.
Наконец дверь открылась, но вместо симпатичной пышки-медсестры, радующей меня своими формами, на пороге возник Леха. Я даже присел от неожиданности.
– Надо же, нашел, – довольно произнес он, войдя в палату. – Ты как?
– Привет. Нормально. Выздоравливаю, – я прям обрадовался. Одиночество, оказывается, та еще хрень.
– Это хорошо, – Леха уселся на стул. – А что случилось?
– Ребра сломаны, осложнение, – кратко изложил я диагноз и добавил причину. – Ограбить пытались.
– Ну ты даешь! – озадаченно воскликнул он, и, подвинув стул ближе, потребовал подробности.
– И теперь я лежу в больнице и лечусь, – закончил я свой невеселый рассказ.
– Да, дела, – Леха задумался, осмысливая информацию. – Нашли грабителей-то?
– Нашли, – зло ответил я, сломанные ребра не способствуют доброте и всепрощению.
– Вот уроды, – он гневно сдвинул челюсти.
– А ты как узнал, что я в больнице? – сменил я тему.
– Так меня на должности утвердили, звание дали, – начал он рассказывать и его лицо засеяло от радости. – Хотел тебя позвать отметить. Позвонил в твой отдел, а мне сказали, что ты в больнице лежишь – в этом месте его голос наполнился разочарованием.
– Спасибо, что пришел, – сказал я серьезно, где-то глубоко в душе ощущая стыд за то, что сам Леху на обмывание первого звания не приглашал.
– И долго тебе здесь еще лежать? – оглядев палату, поинтересовался он.
– Сказали, что до конца недели, – вздохнул я. – Лех, а ты можешь мне вещи из дома принести? А то у меня здесь даже зубной щетки нет.
