Как только сокурсники меня опознали, тех же самых взглядов удостоился и я. Но в зоне отчуждения, в отличие от Татьяны, не оказался. То ли сработала мужская солидарность, то ли любопытство, то ли еще какой фактор, но студенты мужского пола потянулись ко мне с приветствиями.
Возникший гомон оборвал скрип открывающейся двухстворчатой двери, ведущей в заветную аудиторию.
В проеме остановилась неопределенного возраста женщина в таком же сером и унылом, как и ее внешность, костюме.
Перед собой она держала тетрадный лист.
– Здраствуйте, товарищи студенты, – поприветствовала она нас поставленным голосом.
Мы синхронно отозвались.
Мазнув всех строгим взглядом, она уперла его в лист бумаги и начала называть фамилии.
– Бондаренко!
– Здесь!
– Голдобина!
– Я!
– Жарков!
– Здесь, – отозвался Леха.
И так еще четырнадцать фамилий.
Я ожидаемо оказался в конце списка. После того как я отметился, секретарь приемной комиссии сместила внимание с листа на меня. В ее глазах я разглядел смесь неприязни и предвкушения.
– Чапыра, с вас и начнем, – сказала она как отрезала. И мне пришлось войти следом за ней.
"Главное – излучать уверенность и не волноваться", – напомнил я себе.
Дверь со скрипом за мной закрылась и я оказался под прицелом еще пяти пар глаз.
В одном, вернее одной, из членов комиссии я узнал вчерашнюю даму из магазина, что поделилась со мной авоськой. С ней я поздоровался отдельно и даже позволил себе намек на улыбку, который она тут же отзеркалила.
Второй женщиной в комиссии оказалась копия секретаря – тот же непрезентабельный внешний вид и схожее выражение лица. Только в волосах побольше седины.
Остальные члены комиссии – мужчины. Они среагировали на меня менее эмоционально, а сидевший ближе всех к окну вообще не проявил ко мне интереса. Этим он мне больше всех и понравился.
– Смотрю, вы наконец-то привели себя в порядок, – произнес самый молодой из мужчин, припустив в голос ехидства.
– Вот только сделал это слишком поздно, – неприязненно добавила двойник секретаря, – Пять лет с ним бились…
– Лучше поздно, чем никогда, – намеренно перебив коллегу, философски заметил мужчина, чей костюм из присутствующих оказался самым приличным.
– Может уже перейдем к защите? – поддержала его моя недавняя спасительница.
– Да, конечно, Любовь Михайловна, – поджав губы от недовольства, что обсуждение моего морального облика откладывается, подчинилась секретарь.
Она вытащила из стопки дипломных работ на своем столе ту, что принадлежала мне, отцепила от нее несколько листов, видимо, рецензию и передала всё это членам экзаменационной комиссии. Те поделили между собой копии рецензии и какое-то время ее изучали.
Затем владелец приличного костюма, который оказался председателем экзаменационной комиссии, подвинул к себе саму дипломную работу и начал скороговоркой зачитывать.
– Чапыра Альберт Анатольевич, тема дипломной работы "Особенности правового регулирования договора перевозки груза", научный руководитель кандидат юридических наук Рогачев Вадим Андреевич.
По кивку самого молодого члена комиссии я понял, что это он.
– Альберт Анатольевич, мы вас внимательно слушаем.
И я начал презентацию. Благо ораторское мастерство нам на юрфаке преподавали.
Вот только меня наглым образом прервали. Дверь распахнулась и в аудиторию стремительной походкой зашел секретарь комсомольского комитета.
– Здраствуйте, товарищи. Надеюсь никто не будет против моего присутствия, – деловито произнес он, даже не придав произнесенной фразе вопросительную форму.
– Присаживайтесь Федор Александрович, – подорвалась подтаскивать к общему столу еще один стул, окрыленная приходом Юрова, секретарь экзаменационной комиссии.
– Альберт Анатольевич, продолжайте, – обратился ко мне председатель комиссии, когда Юров занял отведенное ему место.
И я продолжил, не сбиваясь и излучая уверенность в себе, показывая своим недоброжелателям, что готов бороться за свое будущее.
Судя по выражениям лиц членов комиссии, они поняли мой посыл. Председатель с Любовь Михайловной смотрели на меня благосклонно, научный руководитель – задумчиво, а пятый член комиссии, смахнув свое безразличие, теперь с большим интересом наблюдал за происходящим.
Две мои явные недоброжелательницы, как и ожидалось, взирали на меня неприязненно, время от времени бросая цепкие взгляды на Юрова.
Юров же слушал мою речь очень внимательно, не менее внимательно он отслеживал мои невербальные жесты и мимику.
Когда презентация закончилась, на какое-то время установилась тишина
– Вопросы будут? – председатель обвел взглядом членов комиссии.
Удивительно, но особо каверзных вопросов не последовало. Спрашивали чисто по теме дипломной работы, даже решениями съездов компартий не поинтересовались. Юров же вообще ни проронил ни слова.
Затем председатель зачитал вслух выдержки из рецензии научного руководителя и члены экзаменационной комиссии приступили к обсуждению оценки. Именно на этом этапе Юров и нанес удар.
– Товарищи, я смотрю при обсуждении вы почему-то не учитываете моральные качества, претендующего на диплом юриста, студента, – вклинился главный комсомолец, после того как председатель, Любовь Михайловна и пятый члены комиссии, оказавшийся Марком Артуровичем из Обкома, оценили мою защиту на "отлично".
– Такому как он вообще надо было в защите диплома отказать, – с готовностью откликнулась одна из моих "поклонниц".
– Вера Степановна, – неодобрительно посмотрел в сторону седой дамы председатель комиссии, – студент уже допущен к сдаче, более того, он уже защиту закончил и ответил на все наши вопросы.
Но та, чувствуя поддержку Юрова, сдавать обороты не собиралась.
– Устроил из университета бордель! Девчонок, как перчатки меняет, стравливает их между собой. Какой из него строитель коммунизма? Что он нам построит?! – на этом вопросе ведьма обвила присутствующим фанатичным взглядом. – Таким как он диплом выдавать нельзя! Мы просто не имеем права этого делать! Тоже самое касается и тех двух девиц, что устроили вчера на территории университета безобразную драку. Их всех троих не то что допускать до сдачи нельзя, их вообще за драку нужно отчислить из университета! Драка – это ЧП! – воскликнула она, поднимая палец вверх.
– Леночку-то за что? – охнула секретарь комиссии. – Она невинная жертва этого мерзавца!
– И отец у нее…, – подключился Вадим Андреевич и, не договорив, направил свой взгляд в потолок.
