Олег и Софи шли, обнимаясь и наслаждаясь щедрыми лучами летнего полуденного солнца. Не так давно прошел дождь, и парк был наполнен горячим влажным воздухом со вкусом дерева, земли, Москвы-реки и жизни.
Они дошли до Пушкинского моста. Наверх вела лестница, которая заканчивалась стеклянной галереей. Олег с Софи вышли на открытую часть моста и шли по нему в обнимку. Увидев впереди трех охранников, Софи расстроилась:
— Ну, блин!
— Что не так?
— Я хотела, чтобы мы забрались на самую верхушку. На перила моста. Это была моя мечта! Никто не соглашался посидеть там со мной.
Охранники стояли как раз возле того места, где, встав ногами на широченные перила, можно было подняться на самую верхнюю точку его дуговых опор.
— Ребята, а что, залезать нельзя? — с горестью в голосе спросила Софи у охранников.
— В общем, для того мы здесь и поставлены! — ответил один из них серьезно.
— Парни! А давайте так: вы как бы нас не заметили, а мы сами без спросу туда забрались! Я из Питера. Только ради этого в Москву и приехал, — вмешался Олег.
— Как хотите! С полицией сами потом разбираться будете! Подождите, пока мы уйдем.
— О’кей!
Охранники удалились, а Олег помог Софи забраться на перила и, подстраховывая сзади, сопроводил ее до центра дуги. Мощные и широкие перила не казались ему абсолютно безопасными. В детстве он, как все мальчишки советской эпохи, часто лазил по стройкам, по крышам, забирался на портики стен домов и шел по ним, борясь со страхом высоты, так что эти опоры моста, шириной сантиметров пятьдесят, казались ему пешеходными тротуарами.
Дойдя до середины моста, Софи присела и, свесив ноги вниз, достала упаковку сырных медальонов, которые они ели с удовольствием, не спеша, глядя на Москву-реку, проплывающие снизу корабли и красностенно-златоглавый Кремль.
Глаза Софи сияли от радости.
— Спасибо! Милый! Ты не представляешь, как я рада, что ты не раздумывая согласился пойти со мной.
— А разве можно иначе?
— Никто не соглашался раньше.
Олег обнял ее. Они сидели, и перед ними с высоты птичьего полета открывался потрясающий вид! Здесь было не так жарко от ветерка, который гулял по Москве-реке.
Телефонный звонок Кати вырвал Олега из этого сказочного мира. В это время Софи подала рукой знак, что пора идти. Олег решил взять трубку, чтобы не выяснять потом отношения с женой. Он стал спускаться, спокойно говоря по телефону. Лишь дойдя до конца и спрыгнув вниз, он обернулся и увидел расстроенное и побледневшее лицо Софи:
— Почему ты бросил меня? Знаешь, как я боялась?! — Она посмотрела на него впервые с укором и обидой.
— Извини! Я не думал, что это может быть страшно для тебя! Это же как прогулка по улице…
— Для тебя может быть! А я чуть со страху не умерла!
Софи надула губки и сложила руки на груди. Олег обнял ее и погладил ее густые каштановые волосы…
Поезд в Йошкар-Олу. Такой долгожданный. Такой родной…
— Знаешь, я никогда еще не была так счастлива перед поездкой куда-либо! Это самый лучший отпуск в моей жизни!
Олег думал о том же. Сколько поездок было в различные уголки земного шара у него за спиной, и никогда он так не радовался предстоящему путешествию, как этой «рабочей» поездке в Йошкар-Олу, город, о котором он и не узнал бы никогда, если бы не командировка.
— Ты в каком вагоне едешь? Где тебя искать? — спросила Софи, глядя на него, когда они подошли к поезду.
— Да мне билетов не хватило. Я следующим приеду. Завтра.
— Ну ты… какаха! — Софи смешно топнула ногой и нахмурила брови!
— Ладно-ладно, я пошутил. В седьмом.
— Отлично. А я?
— И ты в седьмом.
— Ты не шутишь?
— Теперь нет!
— И купе у нас общее, да?
Олег кивнул.
— Ты дважды какаха!!!
У входа в вагон их встречала проводница: женщина среднего возраста с добрыми лучистыми глазами и светлыми волосами. С теплотой и радостью она проводила их в купе вагона СВ.
Когда вошли в купе, Софи осмотрела его с удивлением.
— А где верхние полки?
— Я снял их, любимая. Чтобы никто не смог ехать вместе с нами.
— Ах ты… Ты не просто какаха! Ты гигантская слоновья какаха! Вот такенная! — Софи развела руками в стороны.
Олег обнял ее.
— Да.
— Ты не мог сразу сказать? Я уже думала, как мы меняться будем?!
— Тсссс! Прости. Решил тебе сделать приятный сюрприз.
— Это… Это самый лучший сюрприз! — Софи захлопала в ладоши, тихонько подпрыгивая и улыбаясь. Затем плюхнулась на диванчик и раскинула руки и ноги в сторону. — Кайф!
Поезд тронулся. Дверь в купе открылась.
— Скоро принесут ужин, так что не закрывайтесь пока! — улыбаясь заговорщически, проговорила проводница.
— Неужели так заметно, что мы влюбленная пара?! — скорее с радостью, чем с вопросом, произнес Олег…
Олег сел на свой диванчик. Софи положила стройные ноги на его колени. Ее коротенькое желтое платьице поднялось, открыв беленький треугольник трусиков. Олегу уже не терпелось сорвать с нее все лишнее и прижать к себе, такую нежную и сексуальную. Но сейчас торопиться не хотелось. Впереди еще ужин и чай. Хотелось поговорить. Насмотреться друг на друга. Надышаться друг другом. Соблазнять друг друга, зная, что можно начать сексуальную игру в любую секунду, но не начинать ее.
Ужин на фаянсовых тарелках с металлическими ножами и вилками из вагона-ресторана, заварной кофе, доброжелательное обслуживание и приятное уединение позволили почувствовать еще острее вкус долгожданной встречи.
Сколько слов они наговорили друг другу, сколькими взглядами и случайными поцелуями наградили друг друга, упиваясь каждым мгновением.
Плотину их чувств прорвало довольно быстро. Закрытая дверь купе. К черту платье и трусики! Олег так долго ждал этой встречи…
— Любимая!
— Любимый!
Все остальные слова были лишними. Их тела общались друг с другом на гораздо более древнем языке, чем язык человечества. Это был язык мужского и женского начала. Чистого. Дикого. Всепроникающего. Сумасшедшего.
На зеркале, висящем над диваном, остался отпечаток спины Софи, затем отпечатки ее рук появились на оконном стекле, на зеркале двери. Софи и Олег перетекали друг в друга, то разъединяясь, то снова сливаясь воедино. Олег видел их совместное отражение то в одном, то в другом зеркале, и эта картина еще больше заводила их обоих. Она стонала, кусалась, сжимала в зубах подушку, чтобы не кричать очень громко. Олег рычал, упиваясь этой близостью, отдавая себя без остатка и овладевая своей божественной женщиной. Никогда ему еще не было так хорошо.
