— Вот смысл был спать? — проворчал Олег, с трудом продирая глаза после объявления о том, что пора убрать столики и пристегнуть ремни.
— Как я хотела бы поспать с тобой так, чтобы не надо было никуда спешить и бежать. Проснуться, когда захочется. Лежать с тобой и смотреть на тебя. Слушать, как ты дышишь. Гладить тебя по лицу, по груди твоей волосатой.
— Тебе нравится моя волосатая грудь?
— Да. Вот прямо как надо. Не больше и не меньше должно быть волос.
— Пользуйся! — произнес Олег и засунул руку Софи себе под рубашку.
Софи погладила его рукой по груди. «Какой ты горячий!»
Софи должна была выйти на работу утром. Они доехали вместе до метро «Комсомольская» и поднялись вместе наверх, к площади трех вокзалов. К той самой площади, где они впервые увиделись в «Елках-Палках».
Софи пошла провожать Олега на вокзал. У них было еще минут тридцать. Они зашли в пиццерию на втором этаже, сели на диванчик и заказали пиццу и чай.
Софи взяла салфетку и что-то начала писать там, закрывая от Олега другой рукой текст. Потом сложила листок пополам и, засунув ее в задний карман брюк Олега, со словами «потом почитаешь», посмотрела на него самым нежным взглядом, но в нем читалась смертельная тоска.
— Что случилось, родная? — Олег взял ее за руки.
— Знаешь, мне гадали по руке как-то. В общем, мне сказали, что я рано умру. Что линия моей жизни прерывается слишком рано. Вот смотри.
Софи развернула Олегу свою ладошку. Софи не шутила. Линия и правда была разорвана.
— Мы тебе ее исправим. Может, это просто о том, что ты должна родиться дважды?
— Я не знаю. Может быть. Но знаешь, я хочу тебе сказать, что эти сутки, проведенные с тобой, стоили того, чтобы жить, и, если бы моя жизнь закончилась даже прямо сейчас, я бы ни о чем не жалела.
Олег прижал ее к своей груди. Прижал как ребенка и, гладя ее по голове, он шептал ей на ушко нежные слова и успокаивал: «Все будет хорошо. Я знаю».
Принесли пиццу. Оставалось еще десять минут до того момента, когда надо выходить к поезду. В это время в динамиках пиццерии заиграла какая-то песня. В ней была слышна вся боль их сердец. Вся боль о предстоящем расставании. Последние минуты вместе. Сердце Олега сжалось. Он решил «зашазамить» эту мелодию и, сделав это, увидел, что она называется «Can you feel my heart». «Можешь ли ты почувствовать мое сердце».
Она продолжала играть у него внутри все оставшееся время, пока они были с Софи.
Они съели по куску пиццы, попили чаю. Олег рассчитался по счету. Они встали и пошли в сторону перрона.
Каждое действие, каждый образ выглядел, словно в замедленной съемке, в «рапиде». Они подошли к нужному вагону, Олег показал проводнику паспорт, отнес свою сумку на свое место в «Сапсане» и вышел попрощаться с Софи. Он смотрел в ее глаза, в эти две каре-зеленые бездны, и не мог поверить, что это последние минуты их свидания. Сердце щемило. Он обнял Софи крепко-крепко перед тем, как она снова исчезнет из поля его зрения.
— Олеж. Благодарю тебя за каждую секундочку, что был со мной. Это самое удивительное из того, что было со мной. Ты какой-то волшебник. Весь мир расцветает, когда ты рядом.
— Софи. Это были самые лучшие два дня в моей жизни. Спасибо тебе за них!
Пять минут до отправления. Олег в последний раз прижал к себе Софи. Когда он отпустил ее, то увидел, что ее глаза полны слез. Она пошла к выходу с перрона, а Олег вернулся в вагон.
Софи исчезла, оставив на нем запах своей кожи и аромат своих духов. Он сидел, открыв ноутбук и пытаясь создать максимально деловой вид. Он открыл почту. Глядя в заголовки писем, он чувствовал приступы тошноты от каждого из них. Казалось, что он случайно попал в чью-то чужую игру и зачем-то застрял там навсегда. Или не навсегда?
Глава 32. Другой Питер
Олег заказал кофе, чтобы немного прийти в себя. Скоро он будет дома. Катя написала, что встретит его на вокзале на машине. Олег думал, что отвлечется, разглядывая пейзажи за окном, но с разочарованием обнаружил, что стекло у его места покрыто паутиной мельчайших трещин, идущих от эпицентра, расположенного примерно посередине окна. «Что же, видимо, все сегодня возвращает меня внутрь себя без надежды на отвлечение внешними факторами».
По громкой связи в поезде объявили, что кто-то забыл в туалете обручальное кольцо.
Олег улыбнулся. Знаки.
Свет от воспоминаний чередовался с болью непонимания, как с этим жить дальше.
Олег сфотографировал «паутинку» на стекле, открыл почту и написал письмо Софи, приложив туда фото трещинок на стекле:
— Таким я видел обратный путь в своем окне… узорчатым, наверное…
А по громкой связи сказали, что какая-то женщина забыла в туалете кольцо…
— Любимый… — ответила Софи.
Спустя еще минут тридцать Олег увидел еще одно письмо от Софи:
— Милый! Я так долго этого ждала… Чтобы крылья за спиной и целого мира мало, чтобы вместить эти чувства. Олеж))). Родной мой!) Я бесконечно тебе за все благодарна. Эта самая лучшая, точнее, единственная сказка в моей жизни) и впервые я могу сказать, что счастлива))) сколько бы это ни продлилось…)
Целую, Любимый!
Олег ответил:
— Слышу шепот твоих губ… «Олеж, Олежечка…» До сих пор слышу… Бесконечно рад, что сделал тебя счастливой… Ты заслужила… Ты ангел… Я знаю… Целую каждое перышко твоих крыльев…
Софи:
— «У твоей Москвы и его Невы стало общее что-то, наверное, вы…»))) не выходит из головы теперь.
Олег знал, что и для него эта песня навсегда теперь останется связанной с Софи, Йошкой и лодочником Сашей.
На вокзале его встречала Катя. Она стояла на привокзальной площади, вглядываясь в поток людей напряженным взглядом. Олег собрал все свои чувства к ней и улыбнулся, увидев ее ждущей его на вокзале. Катя заметила его и одарила холодным взглядом, сразу повернулась к нему спиной и пошла к машине.
— Ты вроде не рада моему возвращению, — полушутливо уточнил Олег, догоняя ее.
— А ты подольше отсутствуй. Я уже вообще забыла, как ты выглядишь. Я уже отвыкла от тебя, — сухо ответила она.
Они подошли к парковке. Катя приехала за ним на его машине. Она села за руль. Она была мрачнее тучи.
— Кать, что случилось? — Олег попытался сделать тон максимально спокойным, хотя изнутри его разрывало отчаяние от того положения, в котором он находился. Он понимал, что его отношения с Катей — это его выбор и, что бы ни случилось, он не оставит ее, а с другой стороны, ощущал всю горечь оттого, что так и не смог создать с ней отношений, о которых мечтал.
