Я не исключаю вероятности, что мне понравится, но гарантировать это я не могу. И подвести человека не хочу. А просто так сказать сейчас всем правду и уволиться — это безответственность. Съемная квартира. Машина в кредит. Собираюсь от мужа уходить. Жить-то я на что буду? В проститутки пойти?
И еще — это для меня очередная планка. Попасть на должность сложно, и, если меня все-таки возьмут, это будет очередная победа, очередной рубеж — самоутверждение.
И наконец по поводу массажей, белья и прочего. Последние три тысячи я вчера отдала мужу, чтобы он купил что-то там для дня рождения. Так что, даже если я сейчас буду головой биться — не выйдет. Максимум, что сделает, даст мне кредитную карту с фразой: «Хочешь еще кредитов — иди покупай и трать». А я не хочу.
Сейчас позвонил мне, сказал, что за мной его брат приедет (с которым я уже два месяца не общаюсь), спрашиваю: «Другого варианта не было?» Накричал на меня, что меня все не устраивает, и сказал мне «большое спасибо», видимо, за то, что порчу праздник. Вот сижу и думаю…
Олег, заберите меня, что ли…
А еще хочу татуировку за ухом и пластику груди. Муж сказал — в следующем году. Хм. В следующем году. А будет ли этот год у нас с ним?
«В зал сто двадцать пять приглашаются участники дела о банкротстве Общества с ограниченной ответственностью «Красная доярка»», — услышал Олег в динамике и вздрогнул. Как далеко он ушел в своих мыслях от деловых вопросов.
Он вошел в зал. За ним зашла женщина лет сорока, в очках, строгой серой юбке и белой блузке. «Представитель налоговой», — подумал Олег и не ошибся.
Судья, женщина сорока пяти лет с проницательным и уставшим взглядом, протараторила, как шаманский наговор, все, что должна была сказать по закону. Он и представитель налоговой периодически привставали, кивали, говорили «Да» или «Нет», в сотый раз исполняя этот ритуальный танец перед богиней Фемидой.
— Прошу принять к рассмотрению отчет конкурсного управляющего… — начал Олег.
— Давайте по существу, — устало перебила его судья.
— Просим продлить на шесть месяцев.
— Для чего?
— До сих пор нам не ответили на запросы Росреестр и Росимущество. Точнее, пишут, что сведения уточняются в архивах.
— На следующее заседание приглашу представителя Росреестра.
— Собрание кредиторов поддержало продление? Отчет утвердили?
— Нет, конечно.
— А кто у вас главный кредитор?
— Налоговая.
— Почему возражаете против продления?
— Мы всегда возражаем, уважаемый суд, если процедура за наш счет.
— Есть у сторон еще заявления и ходатайства?
— Нет, — хором ответили Олег и женщина из ФНС.
— Суд удаляется на совещание. Просьба покинуть зал.
Олег вышел из зала суда. За ним вышла женщина из налоговой. Следом вышла секретарь суда и встала у двери. Симпатичная девушка в очках, стройная и сексуальная, изо всех сил пыталась создать впечатление серьезности происходящего.
«Стороны! Войдите в сто двадцать пятый!» — услышали они в динамике и проследовали в зал следом за секретарем.
Все встали по своим местам и не стали садиться, ожидая определения суда.
— Суд определил: продлить процедуру конкурсного производства на шесть месяцев… конкурсному управляющему подготовить отчет до… Заседание закончено, — оттараторила судья и с удовольствием закрыла папку с делом.
Олег положил свои документы в портфель и вышел в коридор. Как он любил этот момент. Когда все закончено. Голова пустая. Все еще чего-то ждут в коридоре, а ты идешь.
Олег нашел свою машину там же, где ее оставил. Сел за руль и не спеша поехал к дому. С флешки заиграла какая-то мелодия. С «грустинкой». «Скоро годовщина свадьбы с Катей, — вспомнил Олег. — Чем ближе к этой дате, тем больше я понимаю, что не хочу больше жить так, как раньше». Он вспоминал морской бриз Должанки, уроки яхтинга и понимал, что хочет больше свободы и больше динамики в жизни.
В свое время он ушел от офисной работы, начав заниматься благотворительными и творческими проектами, но очень скоро увидел, что Катю это не впечатляет. Она воспринимала это все как баловство в лучшем случае и как ненужную трату времени — в худшем. Он ничего не мог сделать с ее выпадами по этому поводу и постепенно начал сдаваться. К великой радости Кати он снова все больше начал включаться в юридический бизнес, открыл новое направление, взял офис еще ближе к метро, и дела пошли в гору.
Сам того не замечая, Олег начал все дольше и дольше задерживаться в офисе. Катя счастливее от этого не становилась. Он тоже. Ему так хотелось сказать ей, как важно ему, чтобы она приняла его «как есть», без представлений о нем как «серьезном человеке».
«Ты меня таким, как есть, прими, — произнес он нараспев. — Ого! Так это песня получается!» Надо покрутить это в голове. У него рождался образ какого-то мужского самоутверждения, безбашенности и простоты. Слова к песне рождались строчка за строчкой. Супер! А Гена потом подберет аккорды!
Глава 21. Гена-гений
Олег в нетерпении набрал Гену и рассказал о своей идее.
— Хм. И когда ты хочешь, чтобы я приехал?
— Сегодня можешь?
— А ты что, уже написал текст?
— А ты еще и не доехал. Я успею! — подбодрил его Олег.
— Добро! Буду!
Олегу нравилось проводить время с Геной. Он мог отвлечься от серьезных вопросов и просто отдохнуть. Олег продолжил писать. Строчка за строчкой. Песня вырисовывалась. Благодаря пробкам он успевал записывать слова в телефон, и, пока доехал до дома, песня была готова.
Олег отпустил няню, поиграл с Максимом, поставил чайник и дождался Гену. Гена вошел, как обычно, с легким прищуром в глазах и очередной шуткой на языке. Шутил Гена очень странно. Иногда очень изысканно, частенько язвительно, а порой — вообще не к месту, но Олег был рад его видеть, и творить с ним вместе было легко и радостно.
Гена приехал с электрогитарой и комбиком. Олег поставил чайник, а Гена жахнул несколько аккордов из AC/DC к невероятной Максимкиной радости. Младшенький начал мотать головой как олдскульный фанат металлистов, что еще больше подзадоривало Генку играть.
— Каким чайком сегодня удивишь? — спросил Гена, закончив музыкальное сопровождение «разминки для шеи».
— Я полагаю, что наша встреча — это история для белого пуэра, — многозначительно подняв палец вверх, ответил Олег.
— Бывает и такой? — озадаченно спросил Гена.
— Говорят, что это почки тысячелетних чайных деревьев. Ты ведь наверняка знаешь, что чай — это кусты?
— Угу.
