Он сидел на кровати, вытаращив глаза на стену, щупая свои ноги под одеялом. «Слава Богу! Сон! Просто сон!» Выдох облегчения вырвался из груди. Он сидел на кованой кровати, в своей просторной квартире. Рядом лежала Катя. За окном был слышен колокольный звон, доносившийся из монастыря, а по реке плыла, ревя и чихая, какая-то водная посудина. В квартире тишина. Дети еще спали.
«Все отлично! Все по-прежнему!»
— Все в порядке, солнце! — произнес Олег и упал обратно на кровать, обняв Катю. — Просто сон. Дурной сон.
Он обнял ее и прижал к себе. В такие минуты ему хотелось сказать ей, как он счастлив, что они вместе, что столько пережили и теперь все хорошо. Он лежал, и на его губах блуждала улыбка блаженства и радости. Он ничего не сказал. Знал, что Катя все равно ответит не так, как ему хотелось бы. Лучше оставить себе иллюзию ее ответа, чем разочаровываться. Катя была очень практична. «Я абсолютно не творческий человек!» — любила повторять она с какой-то внутренней гордостью. «Ты такой романтичный, Олег, — говорила она ему. — Я лишена романтичности напрочь. Ничего не могу с этим поделать». Он знал, что с этим, и вправду, ничего не поделаешь. Много лет он пытался удивлять ее различными сюрпризами и творческими подарками, пока наконец не понял, что хороший шопинг она оценит гораздо выше.
Олег вздохнул. Ничего не изменишь. Выбор сделан, и все идет, как идет. Лучше думать о хорошем. О том, что нас объединяет, о пройденном вместе пути, о предстоящих путешествиях. Ведь любовь — это решение, это выбор, а никак не чувства… А чувства я раскачаю как-нибудь сам. Олег знал это точно. Он взял на себя ответственность за их отношения еще много лет назад, когда решил к ней вернуться, поняв, что он сам является источником любви и только от него будет зависеть, как будут развиваться их отношения.
Он вышел в кухню-гостиную. Она была сделана в прованском стиле. Рельефная штукатурка теплых желтовато-бежевых оттенков, кухонная мебель из тонированного дуба с гнутыми элементами, вставками, вытяжка с куполом под медь, газовая плита с латунными ручками…
Они приобрели эту квартиру недавно. Раньше это была коммунальная квартира, в которой жили пять семей. Сейчас даже трудно в это поверить. Их-то одной семье она уже не казалась очень уж огромной. Это была квартира мечты. Их мечты. Он всегда хотел иметь квартиру с видом на воду. Она хотела в центре Питера и с видом на какой-нибудь собор или храм. Не то что набожность, просто так красиво. И вот за окном река и монастырь, и они в центре Питера. После приобретения квартиры он полгода делал в ней ремонт, проводя с нуля все коммуникации и работая над полной перепланировкой. Все материалы и цвета подбирались с такой любовью. И детишкам — каждому по спальне! Все, как они хотели и мечтали.
Стены в гостиной были частично покрыты декоративной штукатуркой, частично оставлены кирпичными и покрашенными светло-бежевым цветом. Столько мороки было с этой стеной… Подбор материалов, оттенков… Переделка…
Теперь ему периодически хотелось выть на эту стену. В нем жила боль, поделиться которой он не смел ни с кем. Спокойный, успешный, доброжелательный внешне, он порой ощущал себя лжецом по отношению к людям, считавшим его образцом для подражания. Да, он достиг многого и всего добился. Его интересы были настолько широки и разносторонни, что все удивлялись, как ему хватает времени на все. Он делал бизнес, писал новую книгу, продюсировал спектакль по своей книге «Две Буквы», занимался йогой, проводил мастер-классы по живописи, постоянно открывал для себя все новые и новые сферы интересов… Но глубоко внутри он понимал, что хочет большего. Ему хотелось больше времени тратить на творческие проекты, на познание возможностей своего тела, но Катя придерживалась другой позиции. Она считала, что все свободное время он должен посвящать ей, и, если этого не происходило, начинались звонки, упреки и нервотрепка, которой он, как ему казалось, не заслужил. Он создал для нее все условия, которых она хотела. Теперь он хотел идти дальше и развиваться, но постоянно слышал порицания с ее стороны. Она ревновала его, проверяла и контролировала. Он не понимал, как он это создал в своей жизни и чем заслужил. Но ничего, ничего не смог с этим сделать. Бессилие и тупик. Он постоянно чувствовал себя чем-то обязанным и вечно виноватым во всем. За столько лет общения он так и не привык к ее эмоциональным перепадам. Он реагировал на них не менее эмоционально, но держал все в себе. Только глаза. Глаза, полные невыразимой грусти, периодически выдавали его с потрохами.
Глава 2. Елки-палки
Этим вечером предстояла поездка в Москву. Он должен был провести собрание кредиторов по одному из банкротных предприятий. Его юридическая контора в последние годы специализировалась на антикризисном управлении. Десятки предприятий, управляемых им или его помощниками, защищались всеми возможными способами от кредиторов. Защита получалась надежной и верной, за что ему и платили хорошие деньги. На сей раз предприятие, которое он банкротил, располагалось в пригороде Московской области. Представители банка возили Олега туда на машине, и на обратном пути, который должен был занять не менее трех часов, он решил организовать небольшую встречу для своих читателей. Вычленив в списке своих друзей тех, что живут в Москве, он разослал им сообщения о том, что с двадцати до двадцати двух будет в ресторане «Елки-Палки», напротив Ленинградского вокзала, и с радостью пообщается и ответит на их вопросы.
Москва жужжала, гудела, летела, брызгала, толкалась, чихала… Люди хотели быстрых результатов. Точнее даже так: люди хотели «СРОЧНО!» быстрых результатов. Это было видно по всем, кто направлялся куда-то по делам. Торчащие из ушей провода, «воткнутые в подбородок» смартфоны, стремительные движения шин и ног, уносящих каждую секунду своих владельцев из мест, где «уже не хочется быть», в места, где «еще не так хорошо, как хотелось бы». И только «ветераны броуновского движения» — дворники — смотрели на всю эту суету с пониманием того, что все, к чему сегодня так хочется прийти, рано или поздно будет разбито отбойными молотками и снесено тяжелой строительной техникой, закопано, пущено под пресс, сметено метлой, отвезено на свалку… Они флегматично, со знанием дела выполняли работу Вселенной, сметая прошлое в маленькие кучки, для того чтобы эти кучки превратились в горы, а затем снова в ничто — основу всего сущего.
Олег зашел в ресторан. Очень милый интерьер. Огромное «древо» посреди округлого зала, телега с яствами под ним, а вокруг разнокалиберные столики. Все по-домашнему. Тепло, со вкусом. Олег занял столик побольше (человек десять отписались и должны были прийти на встречу) и сделал заказ. Драники с семгой. М-м-м-м-м. То, что нужно! В его рабочей сумке лежали десять книг. Для тех, кто захочет купить.
К назначенному времени начали подтягиваться гости. Пара двадцати пяти-двадцати семи лет, несколько мужчин в возрасте от двадцати двух до тридцати пяти, несколько девушек от двадцати до тридцати. Все приятные, заинтересованные, увлеченные. Олег привстал, чтобы поприветствовать гостей, поправил свой бордовый свитер, который был немного мал и задирался, приоткрывая небольшой деловой животик. Под свитером была его любимая рубашка в оранжевую полоску. Брюки серо-синего цвета с мелким рисунком и бордовой строчкой зигзагом вдоль заднего кармана приятно сидели на теле. Все вещи были брендовыми, он приобрел их во время последней поездки в Париж, в галерее бутиков. Ему нравилось, как он выглядел. Его не смущали ни живот («комок солидности»), ни округлившееся лицо. Он знал, что для многих людей он являлся образцом успеха, и с радостью делился с ними главными секретами того, как же стать успешным.
