Комок тошноты все ближе и ближе подкатывался к горлу. Как только Олег решался на рвоту — цветок становился ярче, а музыка громче. Как только он запирал в себе это желание — цветок тускнел. Он словно играл с ним.
Олег открыл глаза и увидел, что ничего не изменилось. Он понимал, что может встать, пойти куда-то, что-то спросить. Ситуация была полностью подконтрольна. Это еще больше успокоило его.
Олег снова закрыл глаза. Пляшущий цветок звал его. Олег нашел рукой миску, стоявшую у лежака.
Его стошнило. Олег заметил, что вырвало его тем самым зельем, которое он пил. Ни остатков пищи, ни запаха рвоты. Чистый эрнумаско.
В ту же секунду цветок стал еще ярче, а музыка еще красивее и громче. Но цветок словно просил еще и еще. Олега вдруг затошнило так, что казалось, что его вывернуло наизнанку до кончиков пальцев ног. Его тошнило снова и снова. Цветок становился все ярче и ярче.
Олег снова открыл глаза. Он увидел, что во внешнем мире ничего не изменилось. Все так же звучала и отражалась эхом музыка с гуляний, все находились в зале. Кто-то сидел, кто-то лежал, кто-то даже шепотом говорил друг с другом. Олег прислушался к шепоту и смог различить каждое слово на французском языке.
Вдруг все звуки остановились. Словно они были в записи, а запись замерла на последней ноте, и эта нота вибрировала: «Пау-пау-пау-пау…» Олег увидел, что Мартин встал со своего места, подошел к Шаману, а от него направился к Люси и сел рядом с ней. Только вместе со звуком остановилось и время. Олег видел, как Мартин продолжает сидеть на своем месте, одновременно с этим он, наклонившись, что-то шепчет Шаману, одновременно с этим находится рядом с Люси, а во всех точках, в которых он перемещался, остался его след, и, обратив внимание на его след в конкретном месте, можно было увидеть, как Мартин находится и там. «Так вот что такое «Пунктир»», — улыбнулся Олег про себя.
Олег снова закрыл глаза. Откуда-то издалека звучала прекрасная музыка, которая становилась то громче, то тише, то пропадала совсем. Он обратил внимание, что музыка становится громче, когда он дышит глубже. Тут же вспомнились слова Стаса: запомни главное — «вдох-выдох». Он начал дышать сильнее и сильнее, глубже и глубже. Олег посмотрел на чашу в своих руках и увидел, что вместо рвоты там находится тот самый цветок. Он то расширяется, то сужается, словно дыша вместе с ним. Откуда-то послышался голос: «А теперь просто задай вопрос».
«Мне нужно это выпить?» — спросил он у цветка. Цветок загорелся ярче и стал больше. Олег поднес к губам чашу и хлебнул из нее. В ней оказался тот же самый напиток эрнумаско. Чистый. Без всякой рвоты. Он продолжал дышать, подносил чашу ко рту, делал небольшой глоток, тут же его тошнило, и он слышал все больше и больше голосов, звона колокольчиков, обрывков волшебной музыки. В какой-то момент он увидел, что чаша исчезла. Из нее не нужно было больше пить. Да и не было никакого зелья. Важен просто вдох и выдох, вдох и выдох.
Олег лег на ложе и начал дышать.
Шаман пел свою песню и бил в гонг. Открывая глаза, Олег заметил, что все вокруг стало симметричным и каким-то «калейдоскопичным». Как будто компьютерная графика второго поколения, только с бесчисленным количеством деталей, которые постоянно менялись в зависимости от его желания. Но в любом объекте внешнего мира, присматриваясь к нему внимательно, он начал видеть образ дерева.
Олег закрыл глаза и продолжил дышать. Как только он забывал о дыхании, картинка внутреннего мира становилась менее четкой, а резкость внешнего мира увеличивалась.
«Просто задай вопрос», — слышал он снова и снова и начал спрашивать. Ответы на вопросы он получал в виде образов. Без слов. Как только он забывал о глубоком дыхании, к нему подходил Станислав (а точнее, его образ) и говорил: «Дыши, глубоко дыши».
Цветок со змеиными ртами и миллионами глаз показал ему, что весь мир — это всего лишь энергия, принимающая различные формы для того, чтобы познать саму себя. Ничто не имеет в нем значения. Ни одна форма не существует, а лишь просто создается сознанием. В данном случае — его сознанием и воображением. «Аnd nothing else matters», — вдруг услышал он слова из песни «Металлики» и тут же понял, что в эту секунду он может оказаться рядом с солистами группы, если захочет. «Как передвигаться в пространстве?», «Как путешествовать во времени?» — задавал он вопросы и тут же осознавал, насколько смешны эти вопросы, ибо нет ни времени, ни пространства, помимо созданных им самим. Он вдруг осознал, насколько смешны вопросы о том, как устроена Вселенная и как путешествовать к звездам, ведь все они придуманы им в его мире, в его Вселенной, являющейся одной из бесчисленного количества других вселенных, существующих и не существующих одновременно.
«Как создается материя?» — спрашивал он и тут же видел, как звук (или свет) начинает вибрировать, уплотняться, скручиваться в плотную спираль, а дальше еще больше уплотняется и скручивается. При этом каждый виток содержит в себе информацию обо всех предыдущих, затем и он уплотняется, размножается, снова скручивается в спираль, которая становится другой только за счет того, в каком состоянии находится: более плотном или менее плотном. Нет никаких других элементов, состояний, материй, веществ. Есть только некий первоэлемент, который бесконечно умножается сам на себя, а для этого ему нужно стать… не собой.
Это невозможно было описать словами, но можно было видеть и восхищаться этим зрелищем. На его глазах создавалась новая Вселенная.
«А что это за первоэлемент?» — спросил Олег и вдруг увидел шар из Эрнумаско, висевший где-то в пространстве. Но, как только Олег подумал о нем, он оказался внутри шара. И тут ему в первую секунду стало страшно. Весь мир исчез. Переливы золотого света, как бесконечно меняющаяся голограмма, заполнили все, и он растворился. У него не было ни тела, ни сознания, даже его внутренний диалог не существовал сам по себе. Он был одной из бесконечного количества ниточек-узоров в пространстве, которое не было ни плотным, ни пустым.
Он мог открыть глаза и увидеть, как бесчисленные золотые нити уплотняются и образуют сначала голограмму объекта, а потом и сам объект. Он остановил процесс создания объектов вокруг себя на уровне их голографических «скелетов» и увидел, что «рабочая» голограмма всегда абсолютно четкая и следует законам фрактальности. Голограмма дерева создает абсолютно симметричный образ дерева. Просто другая голограмма — голограмма случайности вносит искажения случайным образом. Но эти искажения всегда находятся в пределах следующей голограммы, более высокого порядка. Но даже эта голограмма нарушается еще более высокой по степени важности, и так… до бесконечности. А потом вдруг оказывается, что первичная голограмма оказывается внешней оболочкой для всех остальных.
Это не укладывалось в сознании, многое было не понятно. Картинки шли потоком. «Как же это все запомнить?» — спрашивал Олег. «Ты и так все знаешь. В каждый момент времени ты обладаешь всей необходимой информацией».
Иногда ему становилось страшно двигаться дальше, так как он понимал, что новые ответы на вопросы уже не имеют смысла. Он видел полупрозрачные силуэты-голограммы других участников события. И понимал, что они — это он, а он — это они и нет вообще никаких других людей, кроме бесконечно повторяющегося и играющего самого себя его…
