— Алар — очень интересный человек. Его мама — кхмерка, ты, кстати, ее увидишь, она живет в доме напротив и часто приходит, а папа — француз. Благодаря этому сочетанию в нем есть и древняя кровь, и кровь новой цивилизации. Поэтому он может получать знания предков и передавать их на понятном языке европейцам. Он говорит на четырех языках, у него школа цигуна во Франции, а сюда он приезжает раз в год, чтобы провести ретрит.
— А, ну теперь-то все понятно. А шаманом-то он как стал?
— Ну, это он сам расскажет, если захочет. Я думаю, что для твоего ума будет достаточно.
Олег решил осмотреть при дневном свете террасу второго этажа, где располагались комнаты учеников и зал для медитаций.
Кроме полога, под которым спал Олег, в комнате располагался еще один полог на два места. Одно из них занимал Стас, второе пока было свободно.
У стены с окнами, напротив спальных мест, стояли два невысоких комода для личных вещей гостей центра. Олег сложил в один из них часть своих вещей.
Из комнаты можно было попасть на террасу через еще одну дверь, расположенную напротив первой. Возле второй двери по обеим сторонам располагались шкафы со стеклянными дверцами. В одном из шкафов лежали книги, а в другом — баночки и коробочки с какими-то бальзамами и кремами.
Олег вышел на террасу через вторую дверь и разглядел предметы, стоящие возле входа в зал для медитаций. Одним из них был очень странный музыкальный инструмент, состоящий из расположенных вдоль разомкнутого круга бронзовых цилиндров. Каждый цилиндр имел небольшую выпуклость по центру и был укреплен на деревянном каркасе. К инструменту прилагались специальные палочки. Играть на нем можно было, сев на специальную подушечку, прикрепленную с той стороны, где круг размыкался. Дверь в зал медитации «охраняли» две статуэтки тигров. На противоположной части террасы располагался второй жилой блок. Терраса объединяла три стороны прямоугольной площадки, на которой располагались помещения второго этажа.
Часть террасы, располагавшаяся возле лестницы, напротив окон комнаты, в которой остановился Олег, занимал подиум с подушками и валиками. Там же стояла большая скамья с подлокотниками и подушками. В некоторых местах террасы стояли скульптуры из камня в виде варанов. Они были сделаны настолько натуралистично, что, увидев их в первый раз, Олег подумал, что они живые.
Зайдя в зал для медитации, Олег рассмотрел теперь его убранство при дневном свете. Левее статуи Будды, располагавшейся на небольшом алтаре с лампадкой, стояла полка, на которой располагались еще две статуи Будды из белого камня. Они слегка отличались друг от друга размером, но были сделаны по одному принципу: Будда покоился на пирамидальном основании свернутой кольцами змеи, а фигура его находилась словно бы в ее пасти, но при этом внутри пасти змеи по периметру располагались еще по семь змеиных голов, увенчанных коронами.
Олег обратил внимание на набор комплектов подушек для медитаций. Комплект состоял из двух подушек: квадратной и подушки в виде расплющенной дольки мандарина. Все квадратные подушки были разных цветов, и на них изображались какие-то сакральные символы и узоры.
У левой стены под окнами стояли старинные гонги.
Олег бродил по территории центра, наслаждался долгожданным теплом и солнцем, рассматривал многочисленные скульптуры, предметы мебели и растения, и его внутреннее напряжение уходило.
На вечерний цигун Олег пришел уже более спокойным. Он перестал мысленно сопротивляться «однообразным движениям» и начал обращать внимание на те нюансы, о которых говорил Алар. А нюансов было очень много: и дыхание, и положения стоп, и расслабленность или напряженность мышц, и даже выражение лица. Удерживая фокус внимания на всех этих деталях, Олег вдруг поймал себя на мысли о том, что не может думать ни о чем другом, иначе начинает сбиваться.
После вечернего цигуна Алар подозвал Олега к себе и, пригласив жестом следовать за ним, отвел его к шкафу, в котором лежали брюки для занятий цигун и футболки с логотипом центра. Олег нашел свой размер и забрал, поблагодарив Алара.
Вернувшись в комнату, он пытался выйти в интернет, но Wi-Fi в центре не было, а 3G не работал. Олег, конечно, мог поискать его поинтенсивнее, но почему-то откладывал «свидание с Софи». Предчувствие подсказывало ему, что оно простым не будет.
В России праздновали Восьмое марта. Олег заранее позаботился, чтобы Софи привезли красивый букет, и был уверен, что все исполнено надлежащим образом.
Он лег спать довольно рано и спал как убитый.
Второе утро в «Чиконе» прошло уже пободрее. Олег уже легче открыл глаза, надел форму ученика центра, умылся и пошел в зал для медитаций. Сиделось на коленях уже проще, мыслей в голову лезло все меньше.
На занятиях цигун Олег почувствовал, что все его мышцы болят, причем болят даже такие, о которых он раньше и не подозревал. Каждое движение делалось через боль и сопротивление.
Второй цигун пошел чуть легче, но периодически в голову лезли мысли: «Зачем я себя так мучаю? Что я тут делаю? Лежал бы сейчас на пляже и отдыхал». Но Олег отгонял их и продолжал углубляться в тело и дыхание, разучивая форму «птица».
После обеда Олег подошел к Станиславу с вопросом об Интернете. Он видел, что тот периодически работает на своем «маке».
— Какой Интернет, Олег? Это же ретрит-центр!
— Блин, как же мне почту посмотреть? В поселке есть?
— Ладно, только по секрету, я могу тебе раздать.
— Сделай доброе дело, раздай, пожалуйста.
Глава 76. Многоточие
Олег вошел в почту и увидел там письмо от Софи:
— Привет…
Как бы хотелось весь текст так и написать — многоточиями…
Пошли уже не знаю какие сутки, когда я не могу найти себе места… И, если оставить это как есть, недосказанным, нерешенным, то все вернется на круги своя — мое состояние год назад: потерянная, запутавшаяся, обманывающая себя и всех, старающаяся быть хорошей и правильной, делающая то, что ждут. Не знаю, как смогла это допустить… Страх. Переживания.
Не выходит из головы разговор про любовь. Я все пыталась понять, что же со мной происходит. Почему эти слова больше сами не вырываются наружу. Знаешь, а ведь я и вправду, наверно, не умею это испытывать. Я умею влюбляться. А вот дальше… Что-то с этим происходит. Я могу сказать, что люблю, — Теду. И то стала за собой наблюдать, что я люблю при соблюдении многих условий: если он ведет себя, как хочу я, если все делает правильно (с моей колокольни). Я, конечно, его люблю и когда он балуется, но злюсь и срываюсь, да и он — это совсем другое…
Так, все это лирика… Надо о конкретном. Просто, видимо, привычка боязни конфронтации осталась, хоть ты и считаешь, что я тебе все «в лоб» говорю… Наверное, так было бы лучше. Да и конфронтации с тобой я не боюсь, знаю, что ты самый адекватный на свете человек.
