— Я… Я порчу? Значит, не такой уж и замечательный. Я просто не смог скрыть своих переживаний и поделился с тобой.
— Знаешь, это не переживания, а хренятина из ума! Я не знаю, зачем ты так себя ведешь. Вроде взрослый мужчина. Откуда в тебе эта неуверенность? Мне противно тебя слышать в таком состоянии. Жалость — это не то чувство, которое я хочу испытывать по отношению к мужчине.
— Я просто… просто хотел, чтобы ты как-то поддержала меня.
— Ты знаешь, Олег. Я слышу тебя, и мне страшно. Я не знаю, что я за говноженщина такая, если довела тебя до такого состояния. Может, тебе и вправду лучше с Катей. Может, она тебя лучше понимает.
Софи повесила трубку и больше не отвечала ему.
Он начал писать ей в ватсап:
— Софи, прости! Прости, любимая! Позвони мне, пожалуйста. Я просто устал. Ты самая лучшая!
Затем решил уточнить у нее:
— Чем я тебя обидел? Что я сделал не так, что ты не хочешь меня видеть?
— Олег! Что с тобой? — наконец ответила она.
— Я просто хочу понять, почему ты изменила свое отношение ко мне.
— Ничего я не изменила. До этого момента. Теперь наверняка изменю. Я устала.
— Давай я сейчас зайду и все объясню.
— Так. Стоп. Утро вечера мудренее. Сейчас наломаешь дров.
Она отключила телефон.
Олег злился и бесился. Он злился на себя. Ругал себя. «Господи! Как я мог это допустить? Как я мог превратиться из ее идеала в жалкого подростка, вымаливающего взгляд одноклассницы?»
Он зашел в местный магазинчик и купил маленькую бутылку коньяка. Выпив ее залпом, он пошел домой. Коньяк подействовал отупляюще-расслабляюще, но, похоже, еще больше обострил его нервозность.
Олег принял ванну, затем уложил Максимку спать и, продолжая лежать в его кровати, решил выразить свои чувства «на бумаге»:
— Странное, страшное чувство… Откуда-то из глубин прошлого… Казалось, уже такое забытое и нереальное.
Дышу тихонечко, боясь лишний раз потревожить сердце, которое дрожит… да, да… не стучит, а дрожит в унисон моим ощущениям. Слабость. Упадок сил. В горле — комок грязи, который невозможно ни выплюнуть, ни проглотить…
Я сказал: «Все в порядке, я не обижаюсь»… И так и было… Пока не пришло оно и не наступило мне на горло.
Господи, как тяжело взбираться на гору своего самоощущения, самосознания, когда ты изначально был где-то там под горой, а потом медленно и долго шел наверх. Как легко в одночасье снова оказаться в овраге. Пусть ненадолго, как во сне, но таком сне, проснувшись от которого ощущаешь озноб реальности. Даже если знаешь, что стоит только проснуться, встрепенуться, что завтра все уже будет по-другому…
Вспоминается школьная дискотека… Одна из тех, на которую приходишь в возбужденном состоянии, приодетый и модный, а потом танцуешь как Бог (как тебе кажется), а потом подходишь к девчонке, в которую уже давно влюблен (это уж точно!) … И вот сегодня она видела, как ты танцевал, и улыбалась, и наверняка уже тоже оценила, какой ты классный. И ты берешь свои страхи и неловкость и выбрасываешь их смелым и решительным жестом и идешь к ней походкой, конечно же, Олимпийского Бога… И приглашаешь на медленный танец… И она такая юная, свежая и очаровательная, улыбается и говорит тебе… «нет».
И мир расползается, как ил под ногами. Лица, фонари дискотеки разбегаются в стороны, как «зайчики» зеркального дискотечного шара. Ты «уплываешь» в сторону с улыбкой… и продолжаешь танцевать… и жизнь на этом не заканчивается, но что-то надламывается, и ждешь того часа, когда кто-то сможет это склеить своей любовью…
Как глупо думать, что все это остается навсегда в прошлом. Как глупо полагать, что количество одержанных после этого побед и заработанных очков сотрут эти воспоминания безжалостным ластиком реальности…
И сегодня я снова почувствовал это. Дурацкая гордыня. Завышенное мнение о себе… Точнее, о том, как ко мне должны относиться и вести себя по отношению ко мне. «Неужели она стесняется меня?», «Неужели она не гордится тем, что у нее есть я», «За что я заслужил такое отношение?» Эти идиотские вопросы, как металлические сердечники свинцовых пуль, прорывают мою плоть своими звонкими и неумолимыми ударами.
Мудрое и натренированное сознание отметает эти сомнения, как надоедливых мух. Как спасательные лодки, приходят варианты спасения, но тонут один за одним под гнетом все нарастающих волн… тишины.
В сотый раз достаю телефон… «Написать или нет…», «Господи, сколько можно так дергаться?», «Оставь в покое эту затею!», «Будет возможность, она сама позвонит!», «Не пиши ничего!», «Хватит! Дождись от нее хоть какого-то встречного движения»…
И я вижу, как «главный герой» начинает забывать текст, не слышит режиссера и выглядит окончательно растерянным… Актеры делают ему замечания… Боже мой! Неужели мое внутренне состояние повлияло уже и на съемочный процесс?
«Успокойся!», «Хватит!», «Возьми себя в руки»… но вместо этого рука опять тянется к телефону… Там опять пусто…
«А почему там что-то должно быть?» — шепчет голос разума.
Но его затмевает девятый вал сомнений…
И вот я, как разбитая шхуна, плетусь в свою бухту, чтобы залатать пробоины и заправиться топливом…
Прихожу домой, накатывает смертельная усталость.
Падаю в ванну и полчаса набираюсь хоть какого-то тепла, а потом минут десять не могу оттуда выйти, несмотря на то что давно уже спустил воду.
Пишу ей снова. Пытаюсь кратко и любезно, чтобы не взорваться. Потом понимаю, что это будет нечестно, что все равно останется обида, и начинаю задавать вопросы… Хочется формально и просто, но с каждым ответом понимаю, что начинаю придираться… Маленький брошенный мальчик внутри оживает и очень хочет, чтобы его заметили… Но только не как мальчика. А как мужчину. Серьезного и разумного…
Стыдно. Стыдно просто попросить: «Скажи мне что-нибудь приятное», «Приласкай меня»… Разве можно об этом просить?!
«Стоп!» — пишет она… Как удар о невидимую стеклянную дверь…
И дальше еще хуже. Она не видит мою боль. Ощущает как наезд.
Неужели опять. Неужели снова придется рассказывать все сначала, как мне важны простые слова о главном…
Становится стыдно, что обидел. Становится горько, что не сдюжил. Что не смог остаться равнодушным и спокойным… Что снова приходится признаться, что внутри живет маленький мальчик, который берет контроль над ситуацией, когда ощущает себя обиженным…
Прошу прощения. Искренне расстраиваюсь, что огорчил ее… Ругаю себя, но понимаю, что ничего не могу поделать с этим мальчишкой, которого почему-то когда-то так недолюбили, что недостаток проявлений любви он воспринимает как предательство и словно бы мстит.
