Он привез ее домой, они перекусили, и он пошел к себе домой. Он решил посмотреть этого пресловутого «Географа», скачал фильм и начал смотреть.
Фильм его и вправду тронул. Но он тронул в нем ту сферу, которую Олег предпочитал не ворошить.
Собравшись с мыслями после просмотра, он написал Софи:
— Посмотрел «Географа». Знаешь, он ведь и на меня похож, если честно. На меня, совсем еще юного и маргинального, когда я ходил в ватнике и кирзачах и воровал сырки в магазинах и варенье в строительных вагончиках… Когда, будучи уже взрослым дядей, пил водку на обед, внушая себе, что это для аппетита. Когда выбирал картошку подешевле и доширак оптом… Когда боялся красивых девушек… Когда говорил себе: «Я не могу себе этого позволить» или «Бедный я несчастный, и никому меня не жалко», когда спорил с ментовским начальством и боролся за справедливость, запивая вкус маленьких побед гранулированной «Принцессой Нури»… Когда плакал на могиле отца не в силах изменить что-либо… Когда гулял по Политехническому парку, пиная листья в бессильной злобе после очередной ссоры с Катей… Когда подписывал кредитный договор, чтобы вернуть долг… Когда таксовал ночью на своей десятке… Когда не делал ничего и тупил в Интернете…
Во мне тоже есть этот «географ», и он занимает свое достойное место на полках воспоминаний, лишенный права голоса при принятии решений…
Иногда я даже скучаю по нему. И тогда покупаю шаверму или еду на «Серфомай», где он охраняет мой сон в палатке.
Я знаю, как вернуться к нему обратно. Это очень просто, но мне хочется видеть его только на старых фотографиях.
Он никогда не написал бы «Две Буквы», он никогда не познакомился бы с тобой и не украл тебя у Москвы. Может, он и безобидней, но вряд ли интересней. Финал его жизни — в вечном ворчании на несправедливость жизни под выхлопом дешевого алкоголя.
Его «не хочу» означает «боюсь захотеть», а его «могу» очерчено клеткой, которую он сам себе строит.
Он трогательно вызывает к себе жалость, а потом манипулирует ею при любом удобном случае…
Я помню его, я никогда его не забуду, потому что своего врага надо знать в лицо.
День за днем Софи с Олегом закрывали все больше бытовых вопросов. Вещички из магазина «ИКЕА», няня, кружки для Теда. Однако Олег становился все мрачнее, потому что у него начало возникать состояние «недопризнанности», «недооцененности». Он чувствовал свою зависимость от Софи все больше и больше. Его буквально лихорадило, когда они расставались, а если Софи была не в настроении и не хотела его, он начинал допытываться у нее, «что не так». Она не знала, что ему ответить, и это еще больше расстраивало и злило его.
Он с раздражением начал замечать, что она в очередной раз рассказывает ему о чем-то, что поведал ей Илья. Как правило, он начинал тут же спорить, Софи злилась и в конце концов перестала ему рассказывать что-либо.
Олег очень долго «отходил» от негативных эмоций, а зачастую усиливал их самокопанием и самобичеванием. Он заметил очень странную вещь — как бы он ни играл хорошее настроение, если внутри это не было так, Софи это сразу же чувствовала. Это вызывало в нем раздражение и усиливало напряжение. Чувствуя его напряжение, Софи не хотела ни обнимать его, ни даже просто быть с ним рядом. Он чувствовал периодически, что она просто терпит его присутствие, и его буквально «вышвыривало» из квартиры состояние Софи. Закрыв дверь, он шел по улице и рычал в бессильной злобе, не понимая, что происходит.
Объятия и телесный контакт были языком, на котором он принимал сообщения от мира. Сейчас он все меньше чувствовал любовь Софи. Она больше не хотела его, мягко, но безапелляционно блокируя все его домогательства. Он терпел и ждал. Напряжение нарастало. Когда оно доходило до пикового предела, Олег пытался прояснить свое состояние Софи, сказать ей, как он нуждается в ее объятиях… Каждый раз эти выяснения заканчивались ссорой, слезами Софи, его бессильной злостью, а затем его извинениями.
Она прощала его. Но становилась еще чуточку дальше.
Олег буквально сходил с ума. Он не находил себе места. Он пропускал деловые встречи, забывал о важных задачах. Его мозг абсолютно раскис, и Олег не знал, как собрать его в кучу.
Глава 67. Магнитик
В один из вечеров, когда Олег должен был ночевать у Софи, она сообщила ему, что к ней внезапно нагрянули друзья из Москвы, и попросила перенести их свидание на другой день.
— А в чем проблема, если я буду на вашей встрече? — решил уточнить Олег, сохраняя максимально спокойную интонацию, хотя у него внутри все закипало.
— Ни в чем. Просто мне более комфортно так будет, — ответила Софи.
Олег уже предупредил Катю, что его не будет сегодня ночью. Когда он вернулся домой, она посмотрела на него с усмешкой:
— Что, милый, твоя девчушка тебя сегодня не пустила?
— К ней гости приехали. Всем не разместиться, — ответил он.
Слова Кати подогрели его злость, и он решил прогуляться и подышать свежим воздухом, чтобы успокоиться.
Минут через десять после начала прогулки он позвонил Софи, но она ответила ему впопыхах:
— Олеж, я общаюсь с друзьями. Потом перезвоню. — Олег ничего не ответил. — Олеж. Все хорошо? Ты не обижаешься?
— Нет-нет! Что ты, все в порядке, я не обижаюсь, — а потом написал ей эсэмэску:
«Отдыхай, любимочка! Не торопись. Это же твои друзья. Люблю тебя!»
Он очень ждал, что она напишет ему, что любит или хотя бы «спасибо за понимание», но она ничего не написала.
Он пошел прогуляться по набережной Карповки. На улице было очень прохладно. Мелкий дождик дополнял эту гнусную картину.
Он шел еще минут двадцать. Проверял каждую минуту телефон. Ничего. Он не выдержал и снова набрал ее.
— Олеженька, что случилось?
Олег понял, что не может больше сдерживать свое напряжение. Он хотел сказать ей о том, как он соскучился по ней, любящей и заботливой, говорящей ему приятные слова, обнимающей и ласкающей его, ждущей его, желающей его. Но, вспоминая все предыдущие разговоры, понимал, что она снова разозлится. Он не мог произнести ни слова.
— Олеж! Олежа! Что случилось?
Он глотал слезы и мычал в трубку, ненавидя и жалея себя одновременно.
— Мне плохо. Я так ждал от тебя доброго слова, а ты… — наконец смог выдавить из себя он. — Ты как-то холодно мне ответила…
Лицо его исказилось гримасой. Ему стало противно от самого себя. От своей слабости и зависимости.
— Олеж, успокойся. Зачем ты так делаешь? Зачем мне мозг выносишь? Я тут с друзьями. Отдушина мне хоть какая-то. Это ты целыми днями на встречах. А я дома одна. Дай мне побыть с теми, кого я давно не видела, спокойно… У меня прямо радостно на душе стало, что ты сразу все понял. Что ты такой замечательный… Ну зачем ты всегда все портишь?
