– Это правда? – с сомнением спросил Партридж. В ответ Джемма лишь улыбнулась; Партридж проверил эти сведения и убедился, что она не ошиблась: свободных граждан наняли пожарными в VI веке нашей эры. А некоторое время спустя, когда Партридж освещал симпозиум, посвященный теме свободы и проходивший в Риме под эгидой ООН, он искусно вплел историю о древней пожарной команде в свой репортаж для Си-би-эй. В другой раз она поведала:
– Сикстинская капелла, где выбирают нового папу, была названа в честь папы Сикста IV. Он разрешил открывать в Риме публичные дома и имел сыновей, причем одного от родной сестры. Троих из своих сыновей он возвел в кардиналы.
Или:
– Наша знаменитая Испанская лестница – Scala di Spagna – названа неверно. Ей следовало называться Scaia di Francia <Французская лестница (ит.).>. Лестницу предложили выстроить французы, так как некий француз завещал на это деньги. А на том месте – раз! – оказалось испанское посольство. Испания не имеет к этой лестнице никакого, никакого отношения, Гарри.
Когда позволяли время и работа, Партридж и Джемма путешествовали – Флоренция, Венеция, Пиза. Однажды, когда они возвращались поездом из Флоренции, Джемма побледнела и несколько раз, извинившись, выходила в туалет. Партридж забеспокоился, но она не придала своему состоянию особого значения.
– Вероятно, я что-то не то съела. Не волнуйся. В Риме, сойдя с поезда, Джемма пришла в себя, и на следующий день Партридж, как обычно, отправился в бюро Си-би-эй. Однако вечером, придя домой, он с удивлением обнаружил на столе, накрытом к ужину, рядом со своей тарелкой блюдечко с ключами от “альфа-ромео”. Когда он спросил, в чем дело, Джемма, слегка улыбаясь, ответила:
– Обещания надо выполнять.
Сначала он не сообразил, о чем идет речь, затем, вскрикнув от радости и переполнявшей его любви, вспомнил ее слова: “Как только забеременею, ни за что не сяду за руль”.
Глаза Джеммы наполнились слезами счастья. Через неделю из Отдела новостей Си-би-эй пришло сообщение, что римская командировка Партриджа прерывается, так как он назначен на более высокую должность старшего корреспондента в Лондоне.
Прежде всего он подумал о том, как к этой перемене отнесется Джемма. Его тревога оказалась напрасной.
– Это же прекрасно, Гарри, саго, – сказала она. – Я обожаю Лондон. Я летала туда “Алиталией”. Мы чудно там заживем.
– Приехали, мистер Партридж.
Партриджу показалось, что он только на минуту закрыл глаза, но они уже успели доехать до Манхэттена и остановились на Сорок восьмой улице у входа в “Интер-континентл”. Он поблагодарил шофера, пожелал ему спокойной ночи и вошел в отель.
Поднимаясь в лифте, он понял, что уже понедельник – начиналась неделя, которая могла стать решающей.
Глава 4
Джессика изо всех сил боролась с оцепенением, она пыталась стряхнуть сонливость и сообразить, что происходит, но ей это плохо удавалось. В минуты прояснения она видела людей и ощущала собственное тело, то есть боль, неудобство, тошноту и сильную жажду. В такие моменты ее охватывала паника, в голове колотилась только одна мысль: “Никки! Где он? Что случилось?” Затем все вдруг куда-то уплывало, заволакивалось туманной дымкой, мозг отказывался подчиняться, и она даже не понимала, кто она. Она словно опускалась в вязкую, темную жидкость.
Однако, периодически погружаясь в забытье и вновь приходя в сознание, она все же фиксировала в памяти обрывочные впечатления. Она чувствовала, что какой-то предмет исчез с ее руки, и в той точке, где он находился, теперь пульсировала боль. В минуты просветления она вспоминала, что кто-то помог ей встать оттуда, где она лежала, потом под руки – она еле волочила ноги – ее привели и посадили сюда, кажется, на что-то гладкое. Она сидела, привалившись спиной к чему-то твердому, но никак не могла понять, к чему именно.
В минуты прояснения ее снова захлестывал панический страх, и тогда она твердила себе: “Не теряй самообладания!” Она знала: это сейчас главное.
Но одно воспоминание было отчетливым: внезапно возникшее перед ней лицо человека. Его образ прочно врезался ей в память. Высокий, лысоватый, держится прямо и уверенно. Именно это впечатление уверенности побудило ее заговорить с ним, попросить о помощи. Она видела, как он вздрогнул при звуке ее голоса, – это тоже задержалось в памяти после того, как человек исчез. Но расслышал ли он ее мольбу? Вернется ли, чтобы помочь?.. О Господи. Кто знает?!
Сейчас.., к ней вновь вернулось сознание. Уже другой человек склонился над ней… Стоп! Она видела его раньше, узнала это мертвенно-бледное лицо… Да! Всего несколько минут назад она отчаянно сопротивлялась, зажав в руке нож, она полоснула его по лицу, увидела, как брызнула кровь… Но почему крови уже нет? Когда он успел наложить повязку?
В сознании Джессики долгий период забытья не зафиксировался…
Этот человек был врагом. Она вспомнила: он что-то сделал с Никки… О, как она его ненавидела!.. Бешеная ярость спровоцировала выброс адреналина – она опять могла двигаться: протянула руку и сорвала пластырь. Ее ногти впились мужчине в щеку, сорвали с раны корочку.
Вскрикнув от неожиданности, Баудельо отскочил от Джессики. Приложил руку к щеке и увидел, что она в крови… Вот сволочная баба! Опять расцарапала ему лицо. Все это время он непроизвольно думал о себе как о враче, а о ней – как о пациентке, но не сейчас! В злобе он сжал кулак и изо всей силы ударил ее.
В следующее мгновение он уже раскаивался: ведь он намеревался выяснить, на какой стадии выхода из забытья находятся похищенные, – до сих пор все шло нормально: пульс и дыхание были удовлетворительными. Женщина, похоже, приходила в сознание быстрее остальных. “Она только что это продемонстрировала”, – подумал он с грустной иронией.
Разумеется, последствия будут для них мучительными, он знал это по опыту анестезиолога. Искаженное ощущение реальности, которое скорее всего повлечет за собой депрессию, онемелость членов, сильные головные боли и наверняка тошноту. В общем, все симптомы тяжелого похмелья. Скоро каждому из них надо будет дать воды, он за этим проследит. Однако еды никакой, по крайней мере до тех пор, пока они не доберутся до следующего пункта назначения. Про себя Баудельо назвал его адовым лагерем.
Рядом с ним возникла Сокорро, и он попросил ее принести воды. Она кивнула и отправилась на поиски. Баудельо знал, что – как это ни странно – питьевая вода в этих почти безлюдных, дождливых джунглях является проблемой. Многочисленные ручьи и реки отравлены серной кислотой, керосином и прочими побочными продуктами, используемыми при переработке листьев кокаинового куста в кокаиновую пасту. Кроме того, можно подхватить малярию или тиф, поэтому даже нищие крестьяне пьют безалкогольные напитки или пиво, а если воду, то кипяченую.
Мигель вошел в хижину в момент, когда Джессика вцепилась в Баудельо, и слышал, о чем Баудельо попросил Сокорро. Он крикнул ей вслед:
– Раздобудь какие-нибудь веревки и свяжи им всем руки за спиной. – Затем, повернувшись к Баудельо, Мигель приказал:
