Задача состояла в том, чтобы со множества кассет, просматриваемых по видеомагнитофону, находившемуся справа, переписать на главную кассету в видеомагнитофоне слева видео– и звуковые фрагменты различных сюжетов. Компоновка кадров на главной кассете – как правило, продолжительность кадра не превышает трех секунд – требует эстетического вкуса, компетентного отбора материала, бесконечного терпения и ловкости рук часовщика. Ведь именно основная кассета используется в эфирных выпусках.
Уотсон приступил к монтажу уже согласованных первых кадров – горящие машины и разрушенное здание. Со скоростью сортировщика писем он снял с полок кассеты, вставил одну из них в видеомагнитофон справа и, нажав на кнопку быстрой перемотки, нашел нужный эпизод. Что-то ему не понравилось – пленка отматывалась то вперед, то назад, – он останавливался на других кадрах, опять возвращался к первому.
– Нет, – сказал он, – где-то есть крупный план, снятый в другом ракурсе, он лучше. – Уотсон заменил кассету, просмотрел и забраковал вторую, потом выбрал третью и в конце концов нашел то, что искал. – Начинать надо с этого, потом вернуться к первому кадру и дать крупный план.
Айрис согласилась, и Уотсон переписал на основную кассету изображение и звук. Его не удовлетворили ни первый, ни второй варианты записи – он стер оба, и остался доволен третьим.
Через некоторое время Айрис попросила:
– Давай заново просмотрим кинокадр, где новенький, сияющий на солнце пикап “ниссан” рассекает живописную равнину.
– Идиллическая картинка, – проговорила Айрис. – А что, если начать с нее, а уже потом показать то, что осталось от пикапа похитителей после взрыва?
– Неплохо.
После нескольких проб Уотсон соединил оба кадра, добившись максимального контраста.
– Прекрасно! – прошептала Айрис.
– У тебя тоже котелок варит, девка. – Монтажер взял сигару и выпустил клуб дыма.
У обоих непрерывно рождались новые идеи: союз линейного выпускающего и монтажера принято называть дуэтом. Зачастую именно так оно и есть.
Однако процесс монтажа изобилует неограниченными возможностями для тенденциозной подачи материала и искажения действительности. Например, политического деятеля можно заставить смеяться при виде бездомных, в то время как на самом деле он плакал, смех же был вызван чем-то другим и записан раньше. Прием так называемого “скольжения звука” позволяет накладывать звук одного эпизода на другой, о чем знают только монтажер и выпускающий. Когда до этого доходит, то корреспондента, оказавшегося в этот момент в монтажной студии, просят выйти. О том, что затевается, корреспондент догадывается, но предпочитает оставаться в неведении.
Официально такого рода практика не одобряется, однако применяется сплошь и рядом на всех телестанциях.
Однажды Айрис спросила Боба Уотсона, убежденного социалиста, не проецируются ли его политические взгляды на его “продукцию”.
– Во время выборов, и то когда я уверен, что мне это ничем не грозит. Если выпускающий не возражает, можно без труда представить кого угодно в выгодном или невыгодном свете.
– Никогда не пытайся играть в такие игры со мной, – предупредила Айрис, – иначе нарвешься на неприятности.
Уотсон шутливо отдал честь.
Сейчас, продолжая работать над репортажем из Уайт-Плейнза, Айрис предложила:
– Давай попробуем дать ту перебивку. Уотсон сократил продолжительность некоторых кадров до трех секунд.
– Англичане в своих теленовостях предпочитают использовать пятисекундные кадры – при соответствующем звуковом сопровождении это создает настроение. Тебе известно, что англичане акцентируют внимание на ключевых сценах дольше, чем мы?
– Я об этом слышала.
– А у нас стоит переборщить с пятисекундными кадрами, как двадцати миллионам дураков становится скучно, и они переключают телевизоры на другую программу.
Во время пятисекундного перерыва на чашку кофе, когда Уотсон закурил новую сигару, Айрис спросила:
– Как получилось, что ты стал монтажером? Он усмехнулся:
– Если рассказать, не поверишь.
– А ты попробуй.
– Я жил в Майами и служил ночным уборщиком на местной телестанции. Один парень из Отдела новостей, работавший по ночам, заметил, что я проявляю любопытство, и показал мне, как пользоваться монтажной установкой – это было еще тогда, когда вместо кассет употреблялись катушки. С тех пор я старался как можно скорее закончить с мытьем полов. Часа в три-четыре утра я входил в монтажную студию и принимался склеивать вчерашние обрезки пленки, создавая собственные сюжеты. Через некоторое время я понял, что у меня неплохо получается.
– Вот, значит, оно что.
– Однажды в Майами – я все еще работал ночным уборщиком – вспыхнули расовые беспорядки. Дело было ночью.
Такое началось – негритянские районы, так называемый Свободный город, полыхали огнем. На телестанцию, где я работал, вызвали всех сотрудников, но некоторые не смогли добраться. Позарез нужен был монтажер, а его не было.
– И ты предложил свои услуги, – догадалась Айрис.
– Сначала никто не верил, что я справлюсь. Но положение было безвыходным. Мои материалы сразу пускались в эфир. Кое-какие из них послали на телестанцию. Их крутили весь следующий день. Я работал десять часов подряд. А потом режиссер меня уволил.
– Уволил?!
– С должности ночного уборщика. Сказал, что я валяю дурака и наплевательски отношусь к своим обязанностям. – Уотсон рассмеялся. – И тут же принял меня на должность монтажера. И пошло-поехало.
– Замечательная история. Когда-нибудь я опишу ее в своих мемуарах.
* * *
С момента возвращения из Уайт-Плейнза Партридж непрерывно мучительно думал над тем, что сказать в передаче. Будь это обычный репортаж, подвести итоги не составило бы труда. Однако в данном случае участником событий был Кроуфорд Слоун. Отдельные фразы, которые Партридж собирался произнести, могут больно ранить Кроуфа. А значит, их следует смягчить, немного разбавить, или все же как журналист он должен оставаться верным своему ремеслу и руководствоваться единственным критерием – объективностью?
В конце концов решение родилось само собой. Перед зданием Си-би-эй, пока съемочная группа томилась в ожидании, а вокруг собирались зеваки, Партридж набросал суть своего комментария, затем, несколько раз перечитав записи, произнес:
"Сегодняшнее событие в Уайт-Плейнзе, обернувшееся страшной трагедией для ни в чем не повинных жителей этого местечка, явилось страшной вестью и для моего друга и коллеги Кроуфорда Слоуна. Теперь нет уже и тени сомнения в том, что его жена, сынишка и отец находятся в руках опаснейших и безжалостных преступников, чьи имена и гражданство неизвестны. Зато известно одно: какие бы цели эти люди ни преследовали, они не остановятся ни перед чем ради их достижения.
