Может, сделать публичное заявление? НЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ! УРОДСТВО НЕ ЗАРАЗНО!
Заметив, что один из соседей беззастенчиво разглядывает мою левую руку, я сую ее в карман и опускаю взгляд на тест. Парень передвигает свой стол ближе ко мне.
– Это у тебя палец с ноги? – шепотом спрашивает он.
Я молчу.
– Эй! Да или нет? – чуть громче окликает он.
Я дергаю плечом, давая понять, что не глухая. Если бы общение с другими людьми было частью моего плана выживания, я бы сказала ему отвалить.
Но я делаю вид, будто занята тестом, и всерьез подумываю достать наушники, чтобы парень больше не пытался завязать разговор. Рука привычно тянется к ныне отсутствующим волосам – накрутить на палец прядь. Я утыкаюсь в листок.
– Классно поболтали. – Поколебавшись, сосед вместе с партой медленно отъезжает обратно в свой ряд.
Я искоса смотрю на него. Он занялся тестом, так что я могу спокойно его рассмотреть: невысокий, с кожей теплого смуглого оттенка. Черная челка взлетает вверх, и темные глаза смотрят на меня в упор. Парень показывает мне большой палец – то ли злая насмешка, то ли устаревший знак поддержки.
Я отвожу взгляд и мысленно перебираю список реакций. Бесстыдное разглядывание? Не совсем. Он не таращится с видом зеваки в зоопарке. Больше похоже на смесь неистового дружелюбия с заинтересованностью. Не жалость. И уж точно он не смотрел сквозь меня, словно я невидимка.
Я задумчиво пишу в углу записной книжки, пытаясь определить реакцию парня.
Бесцеремонный
Любопытный
Бестолковое любопытство
После звонка парень приветливо машет мне рукой, словно старой знакомой. Я бросаю на него отработанный хмурый взгляд, однако он лишь улыбается. Точно, бестолковый.
Он не знает, как полагается вести себя со мной. Потому что как бы ни реагировали на меня люди, они в итоге поступают одинаково: смотрят – отводят взгляд.
До сегодняшнего дня было именно так.
Глава 5
Я прибегаю к различным ухищрениям, чтобы дожить до конца учебного дня. На переменах подпираю стенку у шкафчиков и с чрезвычайно заинтересованным видом пялюсь в телефон – Кора шлет сообщения раз в полчаса, чтобы выяснить, как у меня дела. На уроках сажусь на заднюю парту и стараюсь слиться с фоном.
Проходя мимо спортзала, замечаю девушек в шортах. И я невероятно благодарна Коре, договорившейся о моем освобождении от физкультуры, так что тренер – со свистком и способностью еще больше испортить мне жизнь – не будет допытываться, где моя форма. Компрессионная одежда не подходит для бега, прыжков или швыряния меня наземь. Кроме того, у меня больше нет потовых желез – сгорели. Но больше всего радует, что мне не придется переодеваться среди старшеклассниц, озабоченных, соответствуют ли их груди и бедра «правильным» размерам.
Хотя уже середина семестра, я, к счастью, от программы не отстала, а скорее даже обогнала школьный курс на год благодаря онлайн-занятиям.
Проблема в том, что после каждого урока я вынуждена выходить в коридор. Группки болтающих девчонок напоминают мне о бывших подругах. Мы впятером всегда ходили вместе. Эмма идет спиной вперед и бурно жестикулирует, рассказывая о парне, который с вероятностью сто процентов нарочно коснулся ее руки на уроке химии. Рядом с ней плетется Стейси, уткнувшись в телефон; ее пальцы так и порхают по кнопкам. Позади всех бредет Блейк, с мрачным видом глядя в обучающие карточки – боится завалить тест по испанскому языку. Хлоя и я идем в центре. Длинные, густые волосы Хлои и ее громкий смех заполняют все пространство вокруг нас.
Мы держались друг друга. У меня было мое место и мои люди.
Глянув на толпы голодных учеников, штурмующих столовую, я иду в другую сторону. Даже с нормальным лицом сунуться в столовую, где обедают старшеклассники, все равно, что попасть в логово льва. А раненой одиночке там и вовсе делать нечего.
Я собираюсь довести всю убогость происходящего до абсурда и поесть в туалетной кабинке, но указатель с надписью «Актовый зал» меняет мои планы. Дойдя до конца длинного коридора, я осторожно заглядываю в дверь тихого темного помещения с рядами кресел и сценой с закрытым занавесом. В соседнем коридоре обнаруживается дверь, ведущая за сцену. В лабиринте кулис я натыкаюсь на шкаф с костюмами и трюмо с одним зеркалом, а потом нахожу темный уголок, задрапированный черной тканью.
Сев у стены, я заглядываю в просвет между кулисой и полом и вижу три пары армейских ботинок. Судя по сквозняку и запаху, их владельцы решили покурить вейп во время большой перемены. Благодаря плотной ткани они не в курсе, что я здесь.
Наконец-то я невидима.
Положив открытый пакет с едой на колени, я вдыхаю запах сэндвича с индейкой и похожий на запах попкорна дымок от моих невольных соседей.
Здесь, в темном углу сцены, я ощущаю себя в безопасности и впервые за весь день могу расслабиться. В прошлой жизни Хлоя и остальные были бы тоже здесь, хихикая над последним увлечением Эммы и обсуждая планы на следующий школьный мюзикл.
Что бы ни случилось, у нас была сцена. И мы друг у друга.
Вынув телефон, я читаю последнее сообщение от Коры.
Я посылаю ей гифку с викингом, держащим большой палец поднятым вверх.
Надеваю наушники, набираю свой собственный номер и прослушиваю сообщение, которое слышала уже тысячу раз. Голос мамы отгоняет одиночество, ненадолго, но все же…
«Солнышко, я в магазине. Не помню, какой именно дезодорант тебе нравится – с розовыми цветами или с огурцами? Перезвони мне. Люблю тебя».
Это, конечно, не полное глубинного смысла послание с того света, но я рада и ему. Кроме него от родителей у меня остался лишь полусгоревший кусок металла, который когда-то был одним из маминых колокольчиков.
Наслаждаясь одиночеством, я снова прослушиваю сообщение. Остается еще девять с половиной дней.
Упершись затылком в стену, я вытягиваю уставшие ноги прямо под черную ткань.
Мое одиночество вскоре прерывает стайка девушек. Инстинктивно убрав ноги, я смотрю в щелку занавеса. Три старшеклассницы пытаются разом посмотреться в зеркало. Еще одна, открыв шкаф, роется в куче яркого тряпья.
Чтобы остаться незамеченной, я подтягиваю ноги к груди – морщусь, чувствуя, как натягивается на коленях кожа. Месяц назад доктор Шарп сделал на них надрезы, похожие на букву Z. Подвижность стала лучше, но кожа все равно ощущается как ткань, давшая усадку после стирки. Не обращая внимания на боль, я крепче прижимаю ноги к груди.
Девушки вываливают содержимое розовой косметички на небольшой столик рядом с зеркалом. Подводка для глаз и консилер берутся наизготовку, подруги выглядят такими решительными, словно собираются провести операцию на открытом сердце при помощи румян и помады.
