Тем не менее я не могу так поступить, потому что в противном случае мне грозит провал стажировки, отсутствие возможности посещать важные семинары и риск потерять стипендию, а эта мысль для меня абсолютно невыносима.
– Да, стажировка остается в силе. Мы взрослые, как-нибудь справимся.
Понятия не имею, правда ли это. Не знаю, в чем должно заключаться это взросление, и дойдете ли вы когда-нибудь до этого момента. Если кажется, что сейчас, я не хочу этого. Затем я хочу мороженого, качелей и спокойствия.
– Надеюсь на это.
Я тоже.
– Но я не вернусь в MASON’s до вторника. Думаю, мне нужно немного отстраниться и перевести дух. Конечно, и ему тоже.
Энди поднимает голову и искоса смотрит на меня.
– Как скажешь. Тогда каков твой план на сегодня?
– Я пойду… в библиотеку.
Не проходит и двух секунд, как Энди начинает смеяться.
– Хотела бы я посмотреть на это. Ты же ненавидишь библиотеки! Тебя раздражает в них все, что я так люблю: там очень чисто, аккуратно и тихо. Никто не разговаривает, все только читают. Музыку можно слушать только в наушниках, нельзя громко разговаривать, смеяться, дышать и так далее. Что ты там забыла?
Энди смотрит на меня, как мать, задающаяся вопросом, стоит ли проверить температуру у своего ребенка, чтобы убедиться, что он здоров и не бредит.
Сказать, что это способ побыть одной? Я не могу этого сделать.
Но это и не обязательно, потому что посещение библиотеки на этот раз в кои-то веки действительно может быть мне полезным. Мне на самом деле есть чем заняться там.
– Мне нужно кое-что найти, и еще я должна сдать эссе профессору Холлу. Последний раз у меня был не тот формат, и я должна быть очень признательна ему, что мне разрешили переписать его, – я закатываю глаза. – Может, в библиотеке я смогу лучше сконцентрироваться и нормально поработать.
– Управление рисками? – коротко спрашивает Энди, и я киваю в подтверждение. – Понимаю, профессор Холл крепкий орешек. Почему ты ничего не сказала, я бы заранее посмотрела твое эссе.
– Я и так задержала его.
– На сколько?
– На много, но все же успела сдать. Это главное.
– Ты закончила эссе в то утро, когда пора была сдавать его на проверку, и быстро распечатала его в копировальном центре, верно?
– А вот и нет! Я распечатала его в вестибюле библиотеки.
На мгновение воцаряется тишина, пока мы обе не начинаем громко хохотать.
– Вот это да. Вообще-то совсем не смешно.
– Но это было здорово, – возражает Энди.
– Согласна. Уф. Кстати, кроме того, я хотела составить план для стажировки, внимательно изучить и записать все требования и сроки. В конце нужно будет сформировать отчет, который, я надеюсь, будет готов раньше, чем отчет профессора Холла.
– Неплохая идея. Тогда мне ничего не остается, кроме как пожелать тебе всяческих успехов. Не сожги библиотеку и не играй там в Cluedo
[12] – помнишь, там была сумасшедшая женщина со стулом из библиотеки или что-то в этом роде.
– Cluedo – самая раздражающая игра из всех, которые я знаю. Я должна быть в крайнем отчаянии, чтобы почувствовать желание устроить что-либо подобное. Зато мне точно не помешает партия «Эрудита».
– Не делай этого со мной.
– Ты выбираешь день. С меня попкорн!
– Хорошо. Но только одна партия. И я не хочу соленый попкорн.
Я усмехаюсь.
– Заметано!
Один раунд лучше, чем ничего. Энди громко зевает и допивает свой чай.
– Можно позвать остальных? Купер наверняка будет просто счастлив, так что в следующий раз я приглашу тебя на поздний завтрак, на этот раз наверняка! Или можем сходить поесть на Пайк-Плейс.
– Что ж, я не откажусь.
– А я сейчас быстро оденусь и умоюсь перед выходом.
– Подвезти тебя?
– Ой, да брось, – отмахивается она. – Я сяду на автобус и быстро доберусь домой, а ты сможешь провести больше времени в библиотеке.
Двумя часами позже я сижу за одним из столиков вишневого дерева в дальней части библиотеки и проклинаю себя за это. Энди была права в каждом слове. Что гораздо хуже, чем убийственная тишина, так это то, что здесь оказалось гораздо больше людей, чем я ожидала. В субботу-то! Не буду утверждать, что зал переполнен и забит посетителями – конечно, здесь сейчас значительно меньше людей, чем в течение семестра, но все равно вполне достаточно, чтобы отвлекать или раздражать меня.
Особенно долговязый хипстер с пренебрежительным взглядом, которым он поминутно одаривал меня с тех самых пор, как сел напротив меня полчаса назад. При этом я бы не сказала, что вокруг нас было мало свободных мест. В паре метров от нас есть стол с антикварной настольной лампой, он стоит посреди зала, а не так уютно в углу, как этот, но зато он пуст. Почему он не выбрал себе место там? Я молчу уже про регулярные вздыхания каждые несколько минут. Каждый раз, когда его взгляд и очередной вздох сочетаются с царапанием ручки по бумаге или чрезмерно усердным набором текста на древней клавиатуре, я чувствую, что нахожусь на грани срыва.
Отчаявшись сосредоточиться на своем эссе, открытом на экране ноутбука, я смотрю на список, который лежит передо мной на столе. Энди всегда любит говорить, что списки помогают решить любую проблему, поэтому я его и составила. Конечно, было бы здорово, если бы он был связан с моей стажировкой, но это далеко не так. Я торопливо смахиваю несколько крошек со своего списка «за» и «против», в котором написано «Игнорировать Мэйсона» и «Убить Мэйсона». Еще я нарисовала маленького человечка на виселице – должна признать, одна из лучших моих работ. Улыбаясь, я откусываю карамельный пончик с шоколадной глазурью, который принесла с собой.
Вот! Вот оно снова. Он смотрит, вздыхает и печатает одновременно. Это так бесит. Ума не приложу, над чем можно так старательно работать.
– Прошу прощения, но… – Я издаю тихий стон негодования. Что еще ему нужно? – В библиотеке не едят.
Что, простите? Совершенно озадаченная, я сглатываю, кладу пончик в коробку обратно к трем его братьям со вкусом кокоса, малины и яблочного штруделя, а затем с удовольствием слизываю шоколад со своих пальцев.
– А еще в библиотеке не разговаривают, – мягко говорю я. – И все же ты это делаешь.
Наглый хипстер. Весь мир сошел с ума? Я ведь должна решать свои элементарные жизненные потребности. И еще я лучше концентрируюсь, когда ем. Это меня расслабляет. И я вела себя очень тихо, ничем не шуршала, не шумела, не чавкала. Я не хочу ругаться, но меня это не устраивает.
Совершенно обиженный, парень собирает свои вещи и сбегает от меня. Большего мне и не надо. Если бы я знала заранее, то принесла бы с собой бутылку вина и кусок пахучего сыра и вызывающе поедала бы виноград.
