Во-вторых, они присутствовали при убийствах с дальнейшим расчленением. Не людей, конечно. Животных: свиней и бычков. Харю, когда первый раз наблюдали, как забивают борова, замутило, убежал блевать. Но именно Харя, когда потом слышал, что в каком-то дворе будут забивать скотину, тянул смотреть. Для воспитания воли.
«Воспитание воли» – одно из первых их кодовых выражений. Чтоб он погорел, этот огород, по четверть ведра на куст, быстрее с жарищи уйти. А воспитание воли?
Самое интересное в хуторе-селе начиналось «завечер», когда чуть похолодает, температура воздуха опустится до градуса, в котором ты не чувствуешь свое тело, оно точно растворяется и плывет. Дурманит запах цветов и трав, совершенно не слышимый в жару. Парни и девки, чистые и нарядные, будто не было тяжелого труда днем, сначала кучкуются стайками по улицам, форсят, перекидываются словечками, потом потянутся к клубу – на танцы. Им в клуб заказано, не пускают. Они вокруг клуба прохаживаются или сидят на бревне, семечки лузгают. У них тоже свои девочки, и тоже нарядные. Ангел и Галя пользуются успехом, но не таким возмутительно откровенным, как Харя.
Хуторские ребята еще утром были свои в доску, и потом на рыбалке, и когда купались, и когда на ферме сено перекидывали. Им по пятьдесят копеек заплатили. В среду в сельпо мороженое завезут, у каждого на два эскимо по двадцать две копейки и еще шесть – на две конфеты «Кара-Кум». На пломбир (девятнадцать копеек) считать, остаются двенадцать копеек – ситро и конфетка «Мишка на Севере». Еще привозят сливочное – по тринадцать копеек. Бывает, но редко, и фруктовое – по семь копеек. С фруктовым им, богачам, вообще облакомиться.
Забыты копеечные подсчеты, мороженое и ситро. Наших девчонок «московские» клеят!
К девочкам тянуло. Казалось – сильно. Не догадывались, что будет намного сильней, безрассуднее, как у парней, что выскакивали из клуба и дрались.
Галя, ему бы в дипломаты, умел гасить конфликты:
– Ребята! Давайте скинемся? Сколько у нас выйдет? Пятьдесят на восемь – четыре рубля!
– Капитал, – говорит Харя. – Что можно купить в вашем, с позволения сказать, универмаге на эту сумму и для общего пользования?
Началась оживленная дискуссия, как потратить коллективные накопления. Лески и крючки? Резиновая лодка? Не хватит, но если еще на ферме подхалтурить? Транзисторный приемник? Магнитофон? Это уж совсем завирально.
– Коньки и лыжи! – предлагает Харя. – Одни на всех.
На него смотрят как на умалишенного. У них когда снег выпадает, то держится сутки-двое.
Сошлись на настольном хоккее. Двенадцать рублей пятьдесят копеек. Продается в районном универмаге. Туда-обратно на автобусе по десять копеек с брата. Можно договориться с тетей Раей, продавщицей из сельпо, тогда за проезд не учитывается. Но ведь интересно самим! Поехать и купить. Заодно по мороженому, или по петушку сахарному на палочке, или по сахарной вате, опять-таки на палочке. Девчонок взять, им тоже по сахарной вате? Кто какую берет? Обсуждение было бурным и продолжалось до полуночи, пока не пришли родители: «Где вас, чертей, носит?»
Заявились к председателю колхоза. Местные пацаны заэкали, замэкали: «Дядя Миша, мы это… мы то… мы чего…»
Вперед вышли Ангел, Харя и Галя. Говорили по очереди:
– Нам нужно заработать восемь рублей пятьдесят копеек.
– Для приобретения в общее пользование настольной игры «Хоккей».
– Ведь вы восхищаетесь победой нашей сборной в Канаде?
– Как всякий патриот СССР?
– Нас десять человек, получается восемьдесят пять копеек на каждого.
– Найдется у вас работа для нас?
Председатель колхоза дядя Миша, лысый, но с шикарными усами, задумчиво двигал губами по круговой, точно хотел захватить и пожевать кончики своих усов.
Обратился к своим:
– Казаки! Хуторяне! Опять тут-ка московские заправляют?
– У нас демократия, – сказал Харя.
– Попрошу здесь, – председатель большим пальцем правой руки потыкал себе за спину, на портрет Ленина, – не выражаться! А работа – конечно! Всенепременно.
Меньше чем за рубль им пришлось три дня вкалывать на закладке силосной ямы. Зато потом была поездка в город, покупка «Детской настольной игры хоккей». У избранных девчонок тоже денежки нашлись. Гуляли как магнаты, но в кафе идти побоялись, пировали в скверике.
Второе их выражение, вошедшее в присловья: «Геометрия и повторить пройденный материал!» В отличие от «воспитания воли» (назло обстоятельствам, истекающим силам вкалывать) второе выражение обозначало нудное занятие, на которое ты сдуру согласился.
В самое пекло валялись на базу в тенечке. Сено, на нем цветастое, из лоскутков, одеяло. Читали. Харя полчемодана книг привез.
Ангелу всучил «Три мушкетера»:
– Мировая книга! От слова «мир». Всему миру не оторваться!
Галя читал «Всадника без головы». Сам Харя углубился в «Легенды и мифы Древней Греции».
Ангел с трудом продрался через первые страницы. Не оторваться? От этой мути? Его злило, что Галя и Харя уткнулись в книги, перелистывают страницы. Ему спать хочется от «мировой книги». И он не дебил!
– А геометрия? – вдруг спрашивает Ангел. – И повторить пройденный материал!
Учителя в конце урока так говорили, задавая домашнее задание. Параграф такой-то и повторить пройденный материал.
Харя и Галя смотрят на него непонимающе.
– Вы меня еще по геометрии не подтянули, – злорадно говорит Ангел. – И повторить пройденный материал!
Его друзьям еще дома надоело с ним заниматься. Но ведь вызвались.
– Ладно, – кладет книгу на грудь Харя. – Первый закон равенства треугольников.
– Погоди, – останавливает его Галя. – Какая фигура называется треугольником?
Пройдет много лет, и своим сыновьям-погодкам (семь и восемь лет) Ангел будет красиво рассказывать:
– Мои друзья, дядя Максим и дядя Вася, вы их знаете, когда я некоторое время отставал по математике, потратили все летние каникулы! Три месяца! Чтобы ежедневно заниматься со мной. Не гоняли голубей, а подтягивали меня по алгебре и геометрии. Это и есть настоящая мужская дружба! Благодаря которой я добился больших жизненных успехов. Фильтруйте, с кем корешитесь!
Сыновья смотрели с подозрением. Дядя Максим и дядя Вася были нормальные. Но все лето ежедневно?
– Пап, – спрашивали они, – почему друзья зовут тебя Ангелом?
– Школьное прозвище. Отражало мои качества и поведение.
3
Третье их кодовое выражение – это крайняя степень тревоги, опасности, необходимость срочных действий. И звучало оно: «Харя утопился!»
Случилось уже зимой, после летних и осенних каникул, когда их карьер сковался льдом, и они гоняли в хоккей. Без коньков, но весело. Одни ворота, по очереди голкиперами, двое в поле.
