– Надеюсь, тебя это не радует?
– Почему меня должно это радовать?
Она действительно материализовалась в ту же ночь. Сквозь сон услышал шевеление в «предбаннике». Это никто, можешь не просыпаться, сказал я себе. Но уже понимал, что это они, и стало жутко.
– Похоже, тут Женя, – сказал Ваня. И в его голосе не было ни презрения, ни неприязни, ни даже простого неуважения. Он все-таки за что-то ценил меня, судя по тому, как это произнес. После того, как я обоссал его машину и завалил его на эту кровать, на которой сейчас лежал, и на которой впервые изменил Сигите, и на которой Михаил Енотов в шоке проснулся, когда услышал, как мой друг Вова ставит пистон моей девчонке. Ой, сколько всего лишнего в этом абзаце, прости, дорогой ебаный друг; короче, Ваня должен был иначе произносить мое имя, но он, похоже, действительно был и есть хороший человек.
Тут еще нужно уточнить: я же не обоссывал его машину, а просто показал им жопу. Это была ловушка, в которую попал я сам. Когда я скидывал Сигите первую книгу романа «Рутина» – пдф-файл в телеграме («не знаю, писали ли о тебе уже великие романы))»), то думал, что она спросит: зачем ты это выдумал? И я ей отвечу, что у меня все хорошо, это просто маленькая провокация, повод к разговору на старую больную тему и я просто хотел таким образом с ней и Ваней помириться, достать последние факи из карманов и выкинуть их, закрыть этот вопрос.
Но она ничего не написала, я не получил никакого фидбэка и вообще не знаю, прочла ли она книгу, посвященную нашей умирающей любви. То есть я до сих пор – нынешний, взросленький (сколько мне теперь? кажется, тридцать четыре) – Женя, сидящий за письменным столом в городе Нячанг, в какой-то степени заложник этих старых историй. Поэтому я все это и пишу, предпринимаю попытки разгрузиться. Короче, я проснулся и уставился во тьму.
– Постараемся его не разбудить, – ответила Сигита Ване. Мне показалось, что она была слегка пьяна, так как слишком тщательно разжевывала слова. Они зашли в соседнюю комнату, слышал я, снова засыпая. Снилось, что я держу дверь, а она давит на нее из предбанника, повторяя: «Закрой за мной дверь».
Ночь была очень тревожная. С утра я старался все делать максимально тихо: оделся, пошел умываться и чистить зубы. Хотелось уйти из блока до их пробуждения. Но пока я ссал и срал, услышал, что Сигита зашла в ванную. Я смыл утренний кал и прислушался. Ничего не понятно, вроде умывается. Освежителя воздуха не было. Я вышел и резко повернулся. Сигита высунулась из ванной и смотрела на меня медленным взглядом застывших пиздоглаз, рукой держалась за косяк рядом с выключателями, – хваткие пальцы с ярко накрашенными красными когтями – раньше она не использовала яркий лак. Рептилия.
– Простите, я уже ухожу, – сказал и рванул за дверь. Такой момент, а еще моим говном пахнет.
После этого холодного любопытного взгляда было чувство, что меня сожрали, я был букашкой, которую заглотил ящер. Мне никуда не надо было в это утро, и я просто пошел в ближайший книжный магазин, чтобы украсть первый попавшийся томик. Это была книга московского писателя Александра Снегирева «Нефтяная Венера». Я украл ее в магазине издательского дома АСТ на «ВДНХ», проехал в метро одну станцию и скинул книгу в аналогичном магазине на «Алексеевской».
У меня есть жена. Но мы с ней в разводе.
Она отлично пахнет и выглядит. Но мы спим на разных постелях.
Я пишу книгу, но не знаю, будет ли ей интересно прочесть. Пиши она постельные сцены в каждой главе, мне было бы странно читать такое. Чего требовать к ним внимания?
Но мы гуляли вчера вдоль моря, и я подумал, что она постепенно вызревает во мне – в хорошего старого друга.
Я тоже стараюсь вызревать ей в ответ. Расспрашиваю: как там дела в вашем кафе? Стараюсь узнать и запомнить некоторые ее рецепты.
В старости можно будет выходить из своих спален и встречаться на кухне.
И рассказывать друг другу о том, каким было вчера, о том, каким будет сегодня. А когда ничего не происходит, с ленивым удовольствием говорить о погоде.
У нас на море дождливо сейчас, а у вас?
4
Первые пробы проходили в столовой ВГИКа. Мы стояли с подносами, и Лео сказал:
– Я заплачу.
Пока он пил чай, а я ел, мы быстро обменились кратким содержанием предыдущих месяцев жизни. Пришел исполнитель главной роли – актер Тимур, парень с верблюжьим невеселым лицом и телом подростка. Вокруг ходили студенты, кто-то узнавал меня или Лео и подходил поздороваться. Тимур был из какого-то театрального вуза, не местный. Лео выглядел спокойно, не волновался перед авантюрой. Хотя меня немного тревожило, удастся ли ему получить обещанные институтом деньги и как вообще он будет отчитываться за них. Мне не верилось, что на меня свалится вторая подряд актерская зарплата. Кстати, фильм Дэца в итоге забуксовал. Жесткий диск с материалом не удавалось забрать со студии. Похоже, они его просто потеряли. Но Дэц расплатился со мной.
Лео на всякий случай проговорил уже известное. Персонаж Тимура: взрослый велосипедист, которого все принимают за юниора и карьера которого не задалась. У него слетела цепь, ему надоел велосипедный спорт, он не знает, куда идти, и он устал. Он тащит свой велик в неизвестном направлении и случайно попадает в эту богом забытую гостиницу.
Мой персонаж: повар Юра. Он мечтает уехать из гостиницы, где живет со странной то ли немой, то ли слабоумной бабой постарше его самого. Юра внешне агрессивен, может дать по лицу, но в отношениях ведет себя как телка. В то же время он постоянно смотрит тупые видеоклипы, фанатеет от пошлой поп-звезды и грозится уехать к ней в другую страну. Так Юра пытается вызвать ревность своей немой бабы, а вообще он любит поныть, уткнувшись стриженой головой ей между ног.
Мы прогнали сцену знакомства, сидя напротив друг друга. – А теперь то же самое, только перед этой штукой.
Лео достал из своей сумки какое-то странное устройство, черный прямоугольник. Несколько раз нажал на кнопки на нем, раздался звук перематывающейся пленки. Я понял, что это советский кассетник.
– Давайте попробуем.
Лео врубил на запись и мы повторили.
– Почему было не взять видеокамеру? – спросил я.
– Все отлично, не забивай голову, – сказал Лео. – Кстати, Тимур, хочешь поесть? Я угощаю.
– Типа это ты как музыкант? Тебе надо сперва нас услышать? – не унимался я.
– Тимур? – еще раз спросил Лео.
Актер Тимур пошевелил лицом, будто стряхивая что-то со щек, и ответил:
– Наверное, да.
Потом мы с Лео пошли в парикмахерскую, где меня подстригли под ежик и сделали мелирование.
– Позорище какое, – сказал я.
