– Как же вы надоели с этой семейной возней. Не поеду я с вами в тур!
Понятно, что он сказал мне в шутку, но я дико разозлился.
– Да пошел ты на хуй, ишак, хоть один бы тур организовал.
Я швырнул в него телефоном. Моргнуть не успел, как Костя вскочил со стула и хлопнул мне в челюсть. Я рванул на него, Даша визжала, замерла где-то в сторонке, боясь разнимать нас. Мы катались по коридору, пока Костя не поймал меня в захват и не сжал шею на болевом приеме. Я пытался дать ему по роже, кидал кулак куда-то себе за голову и, кажется, чаще попадал себе же в затылок.
– Эй, але, вы что делаете! Хватит! – кричала Даша.
– Сейчас он успокоится, – говорил Костя.
– Дайте мне этого жирного, – орал я, хотя тут не было жирных. – Я из него дух вышибу!
Силы меня оставили, я лежал на полу. Костя ушел на кухню. Даша побоялась меня трогать. Я с трудом поднялся, вышел на балкон через комнату и увидел там сигареты, оставшиеся от Феликса. Закурил. Это был длинный балкон, на него можно было вылезти из окна кухни. Я услышал кряхтение Кости, он выбрался оттуда – с самокруткой в зубах.
– Извини, – сказал он мне и протянул руку.
– Ладно, – ответил я.
Ничего не понимал. Но ему повезло, что я не умел драться. Почему-то мне хотелось его убить всего минуту или две назад. А где там Даша? Я оглянулся в квартиру. Кажется, она так и стояла в коридоре, поднеся руки к лицу.
«С тобой бывает тяжело», – не раз скажет мне Даша.
Наш гостевой домик находился на Французском бульваре, прямо у спуска к морю. Я бросил рюкзак, поцеловал Дашу и побежал вниз по склону. Первые числа сентября – вода была отличной температуры, я выпрыгнул из шорт и футболки и занырнул. Поплыл с открытыми глазами под водой. Чисто, свежо, хорошо. Отплыл метров на сто от берега, побарахтался на спине, глядя в небо, поплыл обратно. Костя плохой пловец, он бултыхался недалеко от берега. Даша нерешительно мочила ноги, она настороженно и пугливо относится к морю. Артем Нахуй – наш украинский организатор, бородатый здоровяк, страстный любитель мясных блюд – стоял, руки в бока, с сумкой-бананкой поперек груди. Он будто приглядывал за нами, мной и Костей, как за своими сыновьями.
Я сел на мелкие камни и наблюдал за дедом, который купался с несколькими ребятишками лет по одиннадцать. Они выстраивались в ряд, и один из пацанов проплывал между ног у остальных.
– Давайте: двойная пещера, – говорил дед. – А теперь – тройная пещера. Плыви, Вадик.
Артем Нахуй сказал:
– Жека, посторожишь мои вещи? Чувствую, надо лупануть через тройную пещеру, нахуй.
– О, дай-ка сначала я, а то ты всю пещеру разворотишь, крепыш!
– Мясной крепыш, – поправил меня Артем Нахуй.
– Говноедский трупоедский, да.
Мы погуляли по городу, и вечером был странный концерт в клубе «Крыша моря» на самом берегу. Последний в туре. По России мы ездили вчетвером, Феликс ставил музыку и делал эффекты, Дашу я привлек помогать продавать книги, вести бухгалтерию, считать людей на входе, если организаторы концертов были подозрительными типами. Все прошло хорошо, я был рад, что она была со мной все путешествие, даже побывала в Кемерове, познакомилась с отцом, бабушкой, дедом, сестрой, моими друзьями Мишей и Тимофеем. В Украину уже Феликс не поехал, у него были запланированы свои концерты с RSAC. Вот они мы – как семья в конце длинного путешествия, а Костя как наш престарелый сынок, пьяноватый, потирал красные глаза.
– Ты чего, песку словил?
– Когда я вернусь, оставлю у Амалии зубную щетку, – ответил он.
То ли благодаря успеху нового альбома, то ли по независимым от творчества внутренним переменам, но Костя вернул и несколько месяцев удерживал свою женщину рядом. Хоть она по-прежнему его не любила, но пока и не бросала. В каждом городе ему делали комплименты по поводу новых куплетов, и я даже слегка ревновал. Моя же работа была недооценена – а ведь я придумал все припевы, и продюсировал, и притащил Феликса, случайно нащупав огромный талант. Такая мелочная обида иногда всплывала и покалывала эго.
– Если щетка у нее в стакане – баба твоя.
Люди сидели на пледах и стояли перед сценой, было видно и слышно море.
– Если устанете от репа, не стесняйтесь. Думаю, сегодня самое время утопиться! – сказал кто-то из нас в микрофон.
Мы с Дашей остались в Одессе на несколько дней. Я пытался писать рассказы, мы много гуляли и вслух мечтали о том, как переедем сюда жить. Розовое планирование всегда хорошо давалось мне, так мозг отдыхал. Я встретился даже с одесским поэтом, он провел нам экскурсию и дал несколько советов. Прикидывал, что начну издавать книги здесь и со временем, может, открою книжный. У меня много читателей в Украине, почему нет. Сделать филиал издательства, собрать предзаказ, печатать и рассылать книги. Тихо пожить так, на трезвом, пока буду писать роман.
Один раз только поругались, когда Даша долго выбирала подарок для своей бабушки, а мне хотелось скорее на пляж: смотреть на закат и пить сидр.
– Не понимаю я этих лицемерных и бесполезных подарков, – сказал я.
Даша замерла в обиде, как будто я влепил ей с размаху по лицу. Как-то вспыхнула от обиды.
– Нельзя так говорить! – ответила она и пошла куда-то по улице, не оборачиваясь.
Я шел в двух метрах позади. Пытался ухватиться за Дашу, развернуть ее к себе.
– Прости, я не специально!
Неосознанно злился на ее бабушку. Даше нужно было во что бы то ни стало показать ей диплом о высшем образовании, и я дал деньги на эту бесполезную обоссанную бумагу. Никогда до этого я не давал взяток.
– Институт хорош, только когда его бросаешь! – говорил я Даше.
Она была вроде бы согласна, но тем не менее взяла у меня деньги и купила диплом. А потом мне начало казаться, что это тонкая манипуляция – заставлять меня предавать себя ради бабы, предавать идеи. Она оплатила диплом у препода, который потом и выставил оценку. Наверное, это для меня и было семейным лицемерием. Мой дед тоже не раз ворчал по поводу того, что у меня нет высшего образования, но мне и в голову не приходило брать на душу такие крупные грехи, чтобы приласкать его яйца.
Но опять-таки ради жены – пожалуйста, предал страну и продал душу.
Вечер был не очень, ругались, на море с сидром в итоге я просидел один. Перед сном, конечно, помирились. Возвращались в Петербург на поезде через Москву. Несколько месяцев мы уже снимали комнату в коммуналке у Валеры Айрапетяна, вне тура я работал фотографом в клубе «Мод», Даша была в перманентном поиске себя, пыталась понять, пригоден ли Петербург для жизни.
День мы собирались провести на пересадке в Москве у Кости, а потом возвращаться к мелким делам и решать, по карману ли мне действительно переезд из СПб в Одессу. Еще был вариант провести зиму в Волгограде, где я бы написал роман и альбом, а к весне вернуться в столицы с новыми силами.
