— Уехал часа два назад, — мама скидывает перед моим носом новую порцию ароматных блинов и возвращается к плите. — Кто-то ему позвонил, и он сорвался.
От неожиданности рука застывает в воздухе, пальцы разжимаются, и сдобренный маслом блинчик шмякается обратно в тарелку.
— А когда вернется? — непроизвольно вырывается из меня и я, поняв свою оплошность, быстро добавляю: — Он же обещал доставить меня домой.
— Сказал, что сегодня вряд ли приедет. Не переживай, Никуш, тебя Игорь отвезет.
И вот в этот момент со мной происходит какая-то хрень: солнечные лучи в окне начинают слепить и раздражать, блинчики кажутся недосоленными, клубника кислой, а утро паршивым. А еще возникает желание позвонить Максиму и с дотошностью гестаповца расспросить, куда он уехал так рано и почему, черт возьми, меня не предупредил.
Я бы так и сделала, если бы не своевременное воспоминание о том, что требовать отчета в наших продуктово- сексуальных отношениях я не в праве. Это, впрочем, совершенно не мешает мне кипеть и злиться. Мог бы хотя бы смс мне написать.
— Мам, я наелась, — поднимаюсь из-за стола и вымучиваю улыбку. — очень вкусно. Пойду еще немного поваляюсь.
— Все в порядке, Никуш? — повернувшись, мама озабоченно смотрит на меня. — Что-то ты побледнела.
— Живот прихватило от такого чревоугодия. Полежу немного и пройдет.
Стуча пятками, я бегу к лестнице, не обращая внимания на щедрое мамино предложение хлопнуть две таблетки Мезима, и, взлетев на второй этаж, закрываюсь в своей комнате.
Да что, черт возьми, со мной такое? Странное сочетание желания агрессивно молотить кулаками в стену и плакать. Может, ПМС с гости нагрянул?
Рухнув на кровать, я десять минут смотрю в потолок, пытаясь обуздать кипящие эмоции, но они никак не желают обуздываются.
В чем дело, Ника? Чего ты так взбеленилась? Может, у Кэпа квартиру затопило или в офисе чего случилось. "А может, поехал кошатник свой проведать", хихикает мое ехидное Я голосом Леси.
Я хватаю в руку телефон, и пальцы сами набирают Максиму сообщение:
"Какого хрена…"
Стираю и пробую снова:
"Какого черта…"
Тоже не годится. Откладываю мобильный в сторону, считаю до тридцати и набираю Лесе.
— Лесь, — не обращаю внимание на ее хрипло-заспанное "алло", — ты правда думаешь, что Максим — Куклачев?
— Ты че несешь, Ники? — ворчливо откликается подруга, — Говори нормально, а то у меня похмел, и котелок туго соображает.
— Он уехал с утра и не предупредил, — пищу как мышь, которой придавило хвост мышеловкой. — Думаешь, он поехал к другим муркам?
Слышится тяжелый вдох, топот босых ног, Лесино ворчание "Жора, или как тебя там, трусишки натягивай и уебывай", после чего доходит очередь до меня. Судя по журчащим звукам, Леся справляет малую нужду.
— Психуешь?
Согласно киваю головой и бурчу:
— Психую.
— Я тебя предупреждала?
— Предупреждала, — вторю унылым эхом, — Чего делать-то, Лесь?
— Поговорить, ясен хрен. Скажи, что больше не хочешь быть беспризорной мартовской кошкой, и что Куклачеву пора распускать свой блохастый питомник.
— Я не могу.
— Чего это ты не можешь?
— Он уезжает, Лесь. В чем смысл?
Лесино раздраженное" Ой, мля" тонет в звуке унитазного смыва.
— Придумаете что-нибудь. Родители же его как-то состыковались и даже пятерых отпрысков настрогали. А вы чем, кролики, хуже?
Я внезапно чувствую себя воздушным шариком, налетевшим на гвоздь. Истощенной и сдувшейся. Родители Максима, скорее, счастливое международное исключение. Молния дважды не бьет в одно место.
— Ладно, Лесь. Я подумаю.
— Не думай, Ники, действуй, — назидательно произносит Леся, и тут же верещит: — Гоша, блин! Ты еще здесь, что ли?
Узнать, чем закончилось выдворение Жоры или Гоши мне не удается, потому что я вешаю трубку и зарываюсь лицом в подушку. Впервые за долгое время я чувствую себя глубоко несчастной.
33
Максим
— Пипец, бро, — дребезжащим голосом хнычет Влад, поглаживая раскуроченную морду своей Панамеры, монолитом слившуюся с березой, — я фиг знает, как так вышло. С щеглом одним на Каймане решил погоняться, меня в повороте занесло, крутануло и в дерево.
— Эвакуатор вызвал? — присаживаюсь на корточки, чтобы оценить ущерб, нанесенный штутгартскому автопрому его хреновыми навыками вождения. Три радиатора, турбина под замену, пробит блок, а количеством вытекшего масла можно сбыть на тот свет с десяток Берлиозов. Качественно он свою Эску впечатал.
— Вызвал, но черт знает, через сколько они приедут. Утро раннее, а я на трассе в жопе мира наедине с оравой насекомых.
— А меня вызвал, чтобы нескучно было?
— В машине у тебя хотел эвакуатор дождаться, чтобы муравьи пятки не жрали.
— А твоя разбитая уже для этого не хороша? — уточняю с усмешкой.
На самом деле, мне вообще не смешно. Скорее, я зол на Влада за то, что запорол мне выходной в гостях деда, который включал план трахнуть Бэмби, созревший, едва я обнаружил одинокий Дюрекс ХXL в карманах шорт. Хотел поесть шашлыков и поплавать, а не тащиться за сто километров от Москвы, чтобы развлекать расстроенного Влада. Но не могу же я друга в беде бросить.
— Я в нее боюсь садится, бро. Вдруг взорвется.
Рука-лицо. И из-за этого я просрал выходной.
— А ты, конечно, мастак мостыриться, — хмыкает Влад, когда мы оказываемся на сидениях у меня в машине, и я опускаю крышу, чтобы защититься от назойливого жужжания насекомых. — Говорил, что голубоглазая конфетка твоя родственница, а сам ее пялишь.
Я от неожиданности чуть язык не прикусываю, но быстро прихожу в себя и вопросительно поднимаю брови.
— Ты это о чем?
— Лицо попроще сделай, бро. Я вас в Бонначио видел. Вы так мило друг друга пиццей кормили, что я залюбовался. Мог бы и сказать, что встречаетесь, я бы в дирик к ней не долбился тогда.
— Во-первых, мы не встречаемся, — смотрю Владу в глаза, чтобы у него не возникало мысли, что я не серьезен. — А во-вторых, я тебе зад надеру, если ты к Нике еще раз сунешься. Я тебя уже предупреждал, вроде, насчет нее.
Влад открывает окно и достает из кармана ненавистный мне вейп. Лучше бы сигареты продолжал курить, честное слово. Куда менее вредно, чем от пропиленгликоля кайфовать.
— Да че ты рычишь сразу, бро? Вы с ней сосались на глазах у всего рестика, а потом за ручку вышли. А мои приглашения с девчонками позависать ты уже три недели динамишь. Сева так и сказал, что у тебя кто-то появился, — он выпускает густую химическую струю в окно и, повернувшись, уточняет: — Так чего, выходит, не встречаетесь?
