— Вставай, тетя Ни-ка, — тормошу ее за плечо. — На работу пора.
Слово «работа» не оказывает на Ни-ку должного эффекта — она продолжает безмятежно сопеть. Расплачиваюсь с таксистом и оставаясь заложником амплуа супергероя, вытаскиваю Ни-ку из машины на руках, после чего осторожно ставлю на ноги. Дверь то все равно ей открывать.
Покачиваясь на сонно-пьяных ногах, Ни-ка прикладывает бейдж к домофону и вводит нас в прохладную сырость подъезда.
— Я доведу тебя до двери, — поясняю ей свое лестничное преследование, на что она лишь беззаботно машет рукой. К счастью, живет Бэмби на втором этаже и идти нам долго не приходится. Поглядев как она не слишком уверено тычется ключом в замочную скважину, забираю вязанку и открываю дверь сам.
В прихожей темно, когда я помогаю Ни-ке войти внутрь, и мне приходится шарить рукой по стене, чтобы нащупать выключатель. То ли его нет, то ли я тупой, но мы оба все еще стоим в темноте. И тут выясняется, что мой пыточный сеанс на сегодня еще не окончен, потому что вокруг моей шеи обвиваются две руки, а к груди прижимаются две охеренные сиськи.
— Займись со мной сексом, Кэп. — жарко шепчет Ни-ка и кусает меня за подбородок. — У меня есть кухонный стол, ковер и подоконник.
15
Меня как-то избирательно парализовало, потому что сам я пошевелиться не могу, но руки при этом жадно мнут упругую Никину задницу. Ее язык так виртуозно танцует на моей шее, у меня ноги начинает ломить от тяжести груза в штанах.
— Станцую для тебя без одежды, — продолжает соблазнительно урчать Бэмби, пробираясь пальцами мне под футболку. — Хочешь посмотреть?
Ясен хер, я хочу. И не просто смотреть, а активно участвовать.
Конечно, я не должен ее трогать. Ни-ка пьяная и плохо соображает, и если это случится, утром умрет от стыда, предварительно выклевав мне глаза. Но попробуй это свихнувшемуся ЭмДжею объясни. Он мне уже второй раз угрожает, что если напряжение не сбросит, то у него атрофическая гангрена начнется, и восторженных девичьих " А он точно в меня влезет?" в моем послужном списке значительно поубавится.
— Ни- ка, — перехватываю ее руки, которые безуспешно пытаются разделаться с пуговицей на джинсах, аккуратно опуская их вниз, — Ничего не будет.
Второй за ночь произношу эту фразу. А мама еще говорит, что я не умею держать себя в руках. Я бы за такую выдержку на месте Путина меня на государственную награду номинировал. Один орден на грудь, другой на ширинку "За уважение к российским женщинам". В Кремле и за меньшие заслуги дают.
Ни-ка отстраняется, и мне сразу же нелогично хочется вернуть ее обратно, а чтобы занять руки я продолжаю шарить по стене в поисках выключателя и, наконец, его нахожу. Он так низко расположен, словно по задумке включать его нужно ногой.
По прихожей рассыпаются брызги диодного света, заставляя жмуриться с непривычки. А когда снова открываю глаза, из легких вырывается измученное:
— Блядь.
Упрямый олененок и не думает сдаваться. Напротив, пускает в ход тяжелую артиллерию: наполовину расстегнула свою кружевную майку и теперь я вижу ее сиськи. Они еще красивее, чем я представлял: розовые и круглые, покрытые мурашками, соски напряженные. А соски — это моя слабость. А соски Ни-ки — это слабость в кубе. Чем больше я на них глазею, тем больше во рту слюна собирается от того, как сильно я хочу коснуться их языком.
— Ты не передумал, Максим? — томно шепчет Ни- ка, пока не сводя с меня затуманенного синего взгляда, продолжает один за другим расстегивать крючки.
Она сказала "Максим", а я услышал "трахни меня жестко". Блядь, Капитан Америка ведь тоже не железный.
Я дергаю ее к себе за руку, и на лету ловлю ртом ее сосок. Почти как дрессированная собака фрисби.
— Черт, черт, черт, — тихо постанывает Ни- ка, пока я глажу его языком. Я бы тоже такое постонал, но у меня рот ванильным десертом занят.
— Трахни меня, Кэп, — тянет меня за волосы. Больно между прочим, но сейчас мне это нравится. — Здесь, у стенки.
Каждое ее слово летит в цель. Чертова Бэмби. Сексуальный снайпер. Выпустила обойму Виагры мне в трусы.
— Завтра ты пожалеешь, — хриплю, с сожалением выныривая из кондитерской витрины, в которой мечтаю слечь с диабетом.
— Не пожалею.
Конечно, она пожалеет. А я себе не прощу, что воспользовался ее состоянием. Путин и маме должен орден презентовать " За российский вклад с американское воспитание" Поэтому я со вздохом взваливаю Бэмби на плечо и тащу в полумрак квартиры.
— Спальня где?
— Направо… Ой, то есть наоборот.
Прикинув, что наоборот, это налево, толкаю светлую дверь и пинаю коленом выключатель. Постер 30 seconds to Mars на стене, большая кровать с розовым икеевским комплектом, белый лифчик и красные кружевные стринги, висящие на спинке, усыпанный наклейками МакБук на тумбочке и куча цветных карандашей рядом. Так я себе примерно комнату олененка и представлял. Великолепный хаос.
Я аккуратно сваливаю Ни- Ку на кровать, и, сцепив зубы, отвожу глаза в сторону, потому что она мгновенно начинает на ней извиваться похотливым ужом. Прижимает ступню к моему колену и, перебирая пальчиками, покрытыми розовым лаком, тянет ее вверх. Если она коснется моей ширинки, ее жителя разорвет как токсический кактус, а потому я перехватываю ее ногу, и, опустив на розовый йэттеваллмо, начинаю снимать с Бэмби джинсы.
Она с энтузиазмом помогает мне, поднимая бедра, и теперь помимо того, чтобы на нее не смотреть, мне еще нужно перестать дышать, потому что мне кажется, что я чувствую запах ее возбуждения.
В последний раз с тоской и слюной взглянув на сладкую тройку и, прикинув, что под полупрозрачным кружевом у Бэмби, похоже, скрывается идеальная бразильская эпиляция, в тысячный раз прошу прощения у ЭмДжея, и накрываю эти сокровища одеялом. Блядь, теперь Бэмби моя стократная должница.
— Эй, ты чего? — обиженно тянет Ни- ка, высовывая веснушчатый нос из-под одеяла.
— Тебе нужно поспать. А мне нужно ехать.
Лицо подвыпившей соблазнительницы мгновенно сменяется маской фурии, и Ни- ка поднимается на локтях.
— И ты туда же, Кэп. Да что, мать вашу со мной, не так? Меня, может, зрение подводит, и на самом деле я уродина? Почему никто не хочет заниматься со мной сексом?
ЭмДжея что ли дать ей подержать, чтобы оценила степень моего "не хочу". Так, стоп. Перематываем назад. Всмысле " никто не хочет"? Этот хорек ее, что ли, не трахает?
— А с парнем твоим ты разве…? — у меня от удивления дале голос сел
— Три месяца, — жалобно хнычет Бэмби, снова падая на подушки. — Три месяца и ничего.
Охх, тупой жалкий мудак. Это где ж такие берутся. Он не из Канады, случайно?
— Тогда зачем ты с ним? — вырывается из меня, потому что я правда не понимаю. Да она же охрененная. Красивая, сексуальная, забавная. Для чего такой бомбе вялый валенок?
