Она лежала, подобрав ноги и укрывшись одеялом до пояса. Крыгин в некотором еще не остывшем возбуждении отметил её крохотные груди с торчащими сосками, пульсирующую вену на куриной шее и набухший красный прыщик на подбородке. Прыщик тут же захотелось выдавить. В приступе злости, кровожадной эйфории, он отметил, что Оксана — некрасивая женщина. Никогда не была красивой. Но Крыгин любил её без ума, сам не зная почему.
— Ну и что? — спросила Оксана. — Легче стало?
Крыгин пожал плечами. Он пока и сам не понимал, что творилось в глубине души, какие чувства могли вырваться наружу.
— Я не позволю, — произнес он негромко, — заниматься сексом с этими… ублюдками в моём доме. Трахайся где угодно, но только не здесь.
— Трахайся! Слово-то какое. Трахаются, Антоша, собаки. А мы тут любовью занимались. Знаешь, что такое любовь?
Конечно, он знал. Трепетное и горячее чувство. Оно имеет свойство сжигать сердца и разум людей ради шутки, а потом, вдоволь насмеявшись, уходить в поисках следующей жертвы. У любви был ощутимый привкус, навечно застывший на губах.
— Оксан…
Мысли медленно и тяжело ворочались в голове. В этот момент он понял, что будет дальше. Оксана убедит его, что была права. А он — нет. Чувство стыда разгорится в душе невероятным пламенем, и уже через час-другой тягомотного разговора Крыгин признает свою вину, покается и будет просить прощения на коленях, чувствуя острую боль от раздвоения личности. Потому что гнев и любовь не могут существовать вместе.
— Я устала, — пробормотала она голосом, в котором чувствовалась театральная тоска. — Я нормальная молодая женщина, мне еще только тридцать пять. Это, понимаешь, расцвет! Я любви хочу, нормальной, плотской. Чтобы меня, как ты говоришь, трахали, мяли, переворачивали, опрокидывали.
— А как же другая любовь?
— А другая любовь, милый мой, с тобой. У каждой женщины должен быть тот, кто её боготворит. Судьба выбрала тебя. Ты ведь рад?
Крыгин сглотнул:
— Конечно… милая, — пробормотал он будто против воли.
К этому всё и шло.
— Ты, главное, не психуй, — посоветовала Оксана. — Вредно для здоровья. Тебе меня любить нужно ещё много лет.
Она снова победила. Её спокойный и равнодушный тон оборвал что-то внутри Крыгина. Он ощутил, как из разверзшейся раны разливается по телу стыд. За убитого человека. За то, что давно не может вести себя, как нормальный мужик.
— Труп не прячь. Обмой, уложи в бане. Я займусь. И вправду, чего хорошему крепкому парню пропадать. Помощник в доме будет для всякого разного, — распорядилась Оксана небрежно.
— Я разберусь, — буркнул он и вышел из комнаты.
В тот день у Крыгина случился конец света. Он вышел на улицу, пересек дорогу и сел на лавочку около дома Зои Эльдаровны. Долго там сидел, в надежде, что бабушка-ведьма выйдет, но она так и не вышла. Тогда Крыгин зашел сам. Встретил её в летней кухне. Она как раз растапливала печку под большим старым котлом.
Крыгин рассказал обо всем, что произошло, чувствуя, как трясутся руки от напряжения. Руки, кстати, всё еще были в запекшейся крови. Но это не имело значения. В конце рассказа Крыгин пробормотал жалобно, чего не делал много-много лет:
— Можешь помочь? Понимаю, много скверного мы с тобой сделали, но не могу я так больше. Нет сил. Выбраться надо. Хочешь, вдвоем выберемся? Хочешь?..
Зоя Эльдаровна, фамильная ведьма посёлка Шишково, молча смотрела в глаза Крыгину и сочувственно улыбалась.
Она ничего не ответила.
Глава четырнадцатая
1.
Ощущение покоя.
По уму, следовало бы лезть на стену от переживаний. Метаться из угла в угол, плакать, вспомнить все существующие молитвы. Прогнать посетителей, запереться в комнатке и никого к себе не подпускать.
Надя вздохнула, перевернула карту и уставилась на валета червей. В голубых точках, определяющих глаза валета, читалось успокоение. Валет как бы говорил Наде: «Не надо суеты. Разве ты изменишь что-нибудь? Остается только немного подождать. Завтра сходишь в больницу, посмотришь на Наташу и поймешь, что с ней все в порядке. Подрались девочки, с кем не бывает?»
Вот она, эйфория.
Когда Надя вообще ощущала себя настолько спокойной, уравновешенной, рассудительной?
Сверху валета легла тройка пик.
− Это плохо? — спросила одна из женщин. Они сидели напротив, терпеливые и доверчивые.
− Это красиво, − ответила Надя, чуть улыбнувшись.
От карт веяло теплом и нежностью. К ним приятно было прикасаться, гладить поверхность подушечками пальцев, ощущать тонкую упругость и изгиб линий.
− Будет вам удача. Как только сойдет снег. Приходите ближе к марту — подготовим подробно, что нужно сделать, как поступать. Пока вижу только счастье. Ваше безграничное счастье.
Женщина захихикала, прикрыв рот ладошкой. Щеки её покраснели. Видимо, удача уже была под боком.
− Правильно, и любовь тоже придет, − Надя перевернула следующую карту, помедлила, прежде чем положить на стол. Не хотела отпускать.
Она гадала минут двадцать, каждой из женщин по очереди. Перед этим потратила немного сил на обряд оплодотворения — окунула куклу, завернутую в тряпку, в отвар из трав, подогретый в кастрюльке на плите. Старая, еще советская, кукла отчетливо сказала: «МАМА», и женщина чуть не разрыдалась от счастья. Надя же подумала о Наташе. Всё с ней будет хорошо.
Это два часа назад слезы текли рекой, хотелось выть, до икоты и отчаяния. Но стоило… уничтожить эту малолетнюю сучку… зайти в комнатку под лестницей и заняться делом, как все страхи прошли, а слезы высохли.
Это были последние гости на сегодня. Кажется, завтра первую половину дня можно отдохнуть, потом поездка в больницу, а уже вечером новая порция жителей Шишково, которым требуется профессиональная помощь ведьмы.
Мамин голос: И как давно ты стала считать себя настоящей ведьмой?
Надя поправила платок на голове, ощущая под тонкой тканью колючий ежик волос. Когда-то давно мама уже пыталась остричь ее наголо, да не вышло. Сейчас вот ситуация повторяется, но в иной, извращенной, форме.
Решила для себя: обратилась в ведьму с тех пор, как вышибла стекла в комнатке, наложила проклятье, вылечила парализованного парнишку, посмотрела в глаза валета.
Червовый красавец словно ожидал Надиного появления. Он едва заметно улыбнулся с карты и даже, кажется, подмигнул.
− Продолжим? — Надя перетасовала колоду. — Кто следующая?
2.
Спустя час она проводила гостей до калитки. Вышла ненадолго, надев тапки и набросив на плечи клетчатую рубашку Грибова, пахнущую то ли костром, то ли шашлыками. Увидела Антона Александровича через дорогу, помахала ему рукой, а он, вместо ответа, заспешил к ней.
