Он хотел сказать что-то ещё, но в этот момент в дверь постучали. Раз, второй. Толик дёрнулся. Рот его скривился.
— Открыто, — выдавил.
Дверь отворилась, в холл вальяжно ввалились четверо мужчин. Одетые не по погоде — кто в футболке с обрезанными рукавами, кто в шортах. Один в балахоне и в ярко-красных кроссовках. Шея и запястья у него были в татуировках. Посмотрел на Леру сверху вниз, ухмыльнулся, протянул Толику раскрытую ладонь и сказал весело:
— Красавчик.
На вид ему лет тридцать пять. Нос когда-то был сломан, с горбинкой. На подбородке шрам. Лера таких определяла за километр, выработался нюх.
Толик повернулся к Лере; ссутулился, убрал руки в карманы, шевельнул плечом и исчез за дверью. Лера рванулась следом, но два мужика схватили её за руки, оттеснили к стойке регистрации.
Дверь за Толиком закрылась, засов с резким лязгом вошёл в паз.
Лера открыла было рот, чтобы закричать, но потная ладонь крепко надавила ей на губы, сжала челюсти.
— Не дёргайся, ну! — сказали на ухо.
В поясницу упёрлось что-то твёрдое и острое, разорвав ткань куртки. Две руки сжали плечи, подтолкнули.
Леру протащили за ещё одну дверь, где оказался коридор с ковром на полу, как в гостинице, и несколько дверей вдоль, чуть дальше тупик вместо окна, а под потолком густой жёлтый свет. Лера пихалась локтями, брыкалась, выкручивала кисти рук, попыталась укусить ладонь, нащупала зубами мягкий скользкий палец, но мужик вовремя одёрнул руку и что есть силы ударил Леру в челюсть. Хрустнул зуб, боль отразилась от скулы, ударила в ухо, пробежала мурашками по затылку.
— Без синяков, нам ещё работать с ней, — равнодушно сказал кто-то из-за спины.
Она вспомнила санитаров в психушке, которые пару раз успокаивали её во время ломки. Тоже без синяков, но болезненно, по процедуре.
Леру втащили в комнату, швырнули к широкой расстеленной кровати, которая стояла в центре. Лера не удержалась, упала на колени, тут же попыталась вскочить, но получилось неловко, скользнула ногтями по изголовью кровати и упала снова. На коричневый ковёр упало несколько капель крови.
— Меня будут искать! — пробормотала Лера, поворачиваясь.
Четверо мужиков рассыпались по комнате. Один стало разматывать шнуры, подключал удлинители к розеткам. Второй включал разложенные на столе видеокамеры — их было три штуки, одна большая, профессиональная, и две гоу-про. Третий мужик взял пульт от большого плазменного телевизора, висящего на стене. Лера заметила, что в комнате нет окон. Тут, должно быть, и звукоизоляция отменная, можно не кричать.
Она была раньше в таких местах. Зашкварные порно студии для любителей. Толик арендовал дешевые полуподвалы по всему городу.
— Меня будут искать! — повторила Лера и растёрла кровь по подбородку. Заныл выбитый зуб, хотелось коснуться его кончиком языка.
— Кому ты нужна? — спросил мужик в кроссовках. — Кто у тебя есть? Друзья? Родственники?
— Парень есть! — пробормотала Лера. Голос сбился на детский лепет.
— Тот, который только что ушёл отсюда? Отличный парень, да. В штаны наложил, едва мы появились. У него долгов на двадцать мультов, плюс кредиты, плюс клуб его в залоге уже третий год. Нам даже не пришлось с ним общаться. Телефончик передали, он послушал, обделался и на всё согласился. Раздевайся.
— Что?
Мужик ткнул пальцев в блузку.
— Раздевайся, говорю, — повторил он негромко, ощупывая Леру взглядом. — Давай без уговоров, хорошо? Спокойно разденься, сбегай потом помойся, вон, душ слева. Возвращайся и сразу на кроватку. Делаешь всё, что говорит Славик, мы быстренько отснимем материал, и гуляй на недельку без проблем. Часа на полтора работы, не больше.
— Что?
Мужик лениво и даже небрежно ударил Леру по щеке ладонью, а затем ухватил за ворот блузки, рванул, с хрустом вырывая пуговицы и ткань.
— Я ж рассказываю, сделаешь всё, как надо, уйдёшь красивой! — сказал он.
В этот момент заработал плазменный телевизор на стене.
— О, мои любимые моменты! — сказал мужик. — Вчера пересматривал на ночь, готовился. Сейчас без предварительной подготовки никуда.
Лера развернулась и увидела на экране кровать, а на кровати — ноутбук, наушники, шнуры, телефон… и два обнажённых вспотевших тела, занимающихся сексом. Увидела себя почти десятилетней давности с фиолетовыми кругами под глазами, с поплывшим макияжем, с накрашенными яркой помадой губами. Лера с экрана вздыхала, стонала, охала. Лера с экрана царапала спину безымянного мужчины, закидывала ноги на его ритмично двигающийся зад. Лера с экрана то и дело бросала взгляд в камеру, подмигивала, облизывала губы, заигрывая с невидимыми зрителями. А за пределами камеры раздавались звонкие переливы падающих токенов.
Где-то за камерой в то время сидел Толик, бизнес-партнер, придумавший, как монетизировать Лерину сексуальную зависимость. Он и раньше относился к ней, как к вещи, а сейчас и подавно. Какая же она всегда была дура!
Лера из прошлого внутри головы встрепенулась и вновь, как раньше, поползла по затылку, впиваясь острыми ноготками в нервы.
— Нравится? — спросил мужик в кроссовках, легонько подпихивая Леру в плечо. — Нам тоже понравилось. Хотим проверить, остался ли у тебя порох в пороховницах. Ты не бойся, извращаться не будем, мы не из этих. Повторим быстренько то, что ты и так проделывала много раз. Идёт?
Мужик с пультом перемотал несколько эпизодов — и вдруг на экране появился Толик. Он стоял в комнате своей квартиры, обнажённый по пояс. Настраивал камеру. На кровати за его спиной лежала, раскинув руки, Лера — нынешняя Лера! — обнажённая и пьяная.
— О, господи! — прошептала она.
Лера из прошлого обрадованно оскалилась. Ей нравилось. Она жаждала продолжения.
Воспоминания позавчерашней ночи наслоились на изображение с экрана, выскочили из пьяных обрывков, которые удалось зафиксировать тогда.
Подмигивание красной лампочки записи.
Толик сейчас положит руки ей на спину, проведет пальцами между лопаток, собирая капельки пота, шепнёт в ухо: «Как же я соскучился». А она перевернётся и прошепчет в ответ: «Давай, красавчик, не останавливайся!»
А потом… а потом…
Тяжелая ладонь шлёпнула её по разбитой губе.
— У нас мало времени, — сказал мужик в кроссовках. — Не залипай.
В голове зашумело. Мир перестал быть реальным, он превратился в порнофильм с яркими цветами, повышенной резкостью, нарочито глупыми диалогами и абсурдной ситуацией. Вся жизнь, по сути, была порнофильмом. Ничего не закончилось после лечения и долгих лет балансирования по краю обыденности. Просто кто-то невидимый, всевластный проматывал плёнку в поисках нового, самого крутого эпизода. И вот нашёл.
Каково, а?
