Еще были «извращенное обратное соотношение» между славой и точностью. Чем выше была вероятность того, что некий эксперт выскажет свои прогнозы на страницах с неофициальными материалами и по телевизору, тем с большей степенью вероятности они окажутся неверными. Или – не всегда верными. А точнее, как лаконично сказали Тетлок и его соавтор в своей книге «Суперпрогнозирование» (Superforecasting): «Так же точен, как шимпанзе, кидающая дротик в мишень».
Ранние прогнозы, которые Тетлок изучил в рамках своего исследования, относились к будущему Советского Союза. Ряд экспертов (чаще – либерального толка) видели в Михаиле Горбачеве честного реформатора, способного изменить Советский Союз и некоторое время поддерживать его в измененном состоянии; другие же (как правило, консерваторы) считали, что СССР невосприимчив к реформам. Обе стороны одновременно были правы и ошибались. Горбачев и в самом деле произвел реальные преобразования, когда открыл Советский Союз внешнему миру и обеспечил граждан дополнительными инструментами. Но эти преобразования позволили вырваться наружу силам, которые сдерживались за пределами России, где система утратила свою легитимность. Декларация независимости Эстонии ознаменовала конец Советского Союза. Оба лагеря экспертов были одинаково застигнуты врасплох тем, как быстро это произошло, и их прогнозы развития событий на ближайшее будущее были ужасны. Но была одна подгруппа, которой лучше всех удавалось предсказывать, что будет.
В отличие от Эрлиха и Саймона, они не замыкались на одном подходе, а брали сведения из разных областей и соединяли на первый взгляд противоречивые точки зрения.
Они единогласно считали, что Горбачев был истинным реформатором, а Советский Союз утратил легитимность за пределами России. Некоторые из этих интеграторов предвидели, что распад Советского Союза близок и именно эти реальные преобразования станут его катализатором.
Эта подгруппа экспертов превзошла своих коллег практически по всем показателям, в особенности по долгосрочным прогнозам. В конце концов Тетлок вывел названия категорий (позаимствованных у философа Исайи Берлина), которые станут известными среди психологов и разведывательных сообществ: «ёжики», обладающие узким обзором и «знающие одну важную вещь», и «лисы», интеграторы, «знающие множество мелких вещей».
Эксперты-«ёжики» обладали глубоким, но узким знанием. Некоторые из них на протяжении всей своей карьеры изучали один-единственный вопрос. Подобно Эрлиху и Саймону, они разрабатывали стерильные теории об устройстве мира через узкую призму своей специализации, а затем подгоняли под них факты. Согласно Тетлоку «ёжики» скручиваются в клубок традиций собственной специализации «и используют готовые решения неясно очерченных проблем». Им не важен результат; они одинаково считают себя правыми в случае побед и поражений и только крепче убеждаются в своих идеях. Они виртуозно предсказывают прошлое, но, когда речь идет о будущем, обладают низкой точностью. «Лисы» же, по словам Тетлока, «черпают знания из самых разных источников и с готовностью принимают неясность и противоречия». В отличие от «ёжиков» – олицетворения узости мышления, – диапазон «лис» простирается далеко за пределы конкретной дисциплины или теории, и они являются воплощением широты знаний.
Невероятно, но «ёжики» показали особенно слабые результаты в долгосрочных прогнозах по своей собственной сфере.
Более того, чем больше регалий и опыта было у конкретного специалиста, тем хуже были результаты.
Чем больше был объем сведений, с которым ему предстояло работать, тем с большей вероятностью он мог подогнать под свое мировоззрение любой факт. Это давало «ёжикам» одно очевидное преимущество. Рассматривая любое событие через свою излюбленную замочную скважину, они с легкостью сочиняли истории обо всем, что случалось вокруг них, и потом с непоколебимой уверенностью их рассказывали. Одним словом, у них получались отличные телевизионные выступления.
* * *
Разумеется, сам Тетлок – «лиса». Он профессор Пенсильванского университета, и, приехав к нему домой в Филадельфию, я невольно стал участником непринужденной беседы о политике, которую он вел со своими коллегами, в том числе с женой и соратницей Барбарой Меллерс, также психологом, которая занимается исследованием процесса принятия решений. Тетлок, как правило, начинал деятельность в одном направлении, затем устраивал сам себе допрос и менял курс на противоположный. Чтобы сделать одно коротенькое замечание о текущем споре на психологическую тему, он обратился к знаниям из области экономики, политологии и истории. После чего на секунду умолк и заметил: «Но если ваши представления о природе человека и о том, как необходимо построить хорошее общество, отличаются, значит, и эта проблема видится вам совершенно иначе». Когда в ходе беседы озвучивали новую мысль, он быстро прибавлял: «Чисто теоретически можно сказать…» – и таким образом получал возможность жонглировать нашими точками зрения через призму других дисциплин, политических или эмоциональных точек зрения. Он примерял эти идеи, словно фильтры в Инстаграме, до тех пор, пока становилось совершенно непонятно, какого мнения придерживается он сам.
В 2005 году он опубликовал результаты своего многолетнего исследования экспертной оценки, и ими заинтересовалось Агентство передовых исследований в сфере разведки (IARPA) – правительственная организация, которая поддерживает исследования сложных аспектов деятельности американского разведывательного сообщества. В 2011 году IARPA объявила о начале четырехлетнего турнира по прогнозированию, в котором приняли участие пять исследовательских команд. Каждая группа могла принимать новых участников, обучать их и проводить эксперименты. Каждый день в течение четырех лет к 9 часам утра по восточноевропейскому времени составлялись прогнозы. Темы были сложные. Какова вероятность того, что такая-то страна-участница выйдет из состава Евросоюза к указанной дате? Закроется ли Nikkei
[63] с показателем выше 9.500? Какова вероятность крушения судна с гибелью более десяти человек в Восточно-Китайском море? Прогнозисты могли обновлять свои предсказания с произвольной частотой, но очки присуждались исходя из соотношения точности и времени, поэтому прогноз, данный в последнюю минуту отведенного срока, имел ограниченную ценность. Команда, возглавляемая Тетлоком и Меллерс называлась «Проект точных прогнозов». Вместо того чтобы набирать в свои ряды увешанных медалями экспертов, в первый год проведения турнира они устроили открытый конкурс для добровольцев. После обычного отбора в команду пригласили 3200 участников и попросили их высказывать свои предположения. Из этих добровольцев они выделили небольшую группу самых «лисистых» прогнозистов – то есть просто сообразительных ребят с широким кругом интересов и читательских предпочтений, но без какого-либо значительного опыта, – и возложили на них основную нагрузку по прогнозированию. И они порвали соперников.
Во второй год «Проект точных прогнозов» организовал онлайн-команды из двенадцати случайно набранных лучших «суперпрогнозистов», которые могли обмениваться сведениями и соображениями. Их результат настолько превзошел соперников из другого университета, что IARPA отстранило последних от участия в соревновании. Добровольцы, набранные из числа обычных людей, в пух и прах разбили опытных аналитиков разведывательной службы, которые обладали доступом к засекреченной информации, «притом разница до сих пор держится в секрете», по словам Тетлока. (Хотя он все же сослался на отчет, опубликованный в газете Washington Post, согласно которому «Проект точных прогнозов» опередил команду аналитиков разведки на 30 %.)
