– Нормальный ход! Ты же вроде не кошачьего племени.
Шелби неожиданно поцеловала Джеймса.
– Но хочу к нему принадлежать.
Она пригласила его к себе в квартиру. На ночном столике у нее стояла коробочка для украшений, и Джеймс почему-то направился прямо к ней.
– Эй! – предостерегающе воскликнула Шелби.
Но было уже слишком поздно. Джеймс обнаружил почтовые открытки. Он повернулся к ней, ухмыляясь.
– Да, я сохранила их, – сказала Шелби.
– Я вижу.
– Ты ведь знал это заранее.
Джеймс пожал плечами. Он познакомился с собаками и, как и подозревала Шелби, Джеймс им, кажется, понравился. К Купу, правда, они отнеслись с подозрением. Джеймс оперся на обеденный стол Иды, двоюродной бабушки Бена, и потрепал голову Пабло. В кармане у Джеймса оказались собачьи лакомства, которые сделали его еще более привлекательным для собак, кроме Генерала, весьма кисло взирающего на гостя. Он даже издал горловые звуки, напоминавшие рычание.
– Мне не нравится, как он смотрит на меня, – сказал Джеймс о бульдоге. – Словно я соперник. – Джеймс сгреб в охапку Шелби и затащил ее в ванную, где они оказались наедине. – Как ты тут разворачиваешься?
Она показала ему как, усевшись на раковину и охватив его ногами.
– Мы скрываемся здесь от наших собак, – сказала Шелби.
Они услышали, как Дружок скулит в коридоре. Маленькая лапа заелозила под дверью.
– Я устал прятаться, – сказал Джеймс. – Больше никаких почтовых карточек.
На этот раз Шелби его не остановила, и он проделал все, что хотел. Возможно, когда-то он был чудовищем, да и она тоже. Не исключено: единственное, что их объединяло, – они оба оказались выжившими. Но это не прошлое, не ледяная дорога. Это то, что она хотела здесь и сейчас.
* * *
Шелби пришла домой из клиники Общества защиты животных и нашла Тедди и Дориана, сидящих на корточках у дверей здания. В первый момент она восприняла это как галлюцинацию. Но это не была игра ее воображения: на Десятой авеню определенно был припаркован «Субару» миссис Диас, а перед нею на ступеньках крыльца удобно расположились двое близнецов. Один из них, как она считала, сейчас должен был быть в Вэлли-Стрим, а другой в пансионате, который не разрешалось покидать.
– Это, наверно, шутка? – спросила Шелби. Дело происходило на закате яркого весеннего дня. Воздух был чист и свеж после короткого ливня. – Скажите, что это не вы.
– Привет, Шелби. – Тедди встал, чтобы обнять ее. – Вы даже не знаете, как это здорово – видеть вас.
Он по-прежнему был очень красив, даже избыточно, что казалось опасно для его собственного благополучия, и так же обходителен.
– Мы решили нанести вам визит, – сообщил Дориан. У него, по крайней мере, хватило приличия выглядеть виноватым.
– Ты поехал, чтобы забрать его? – спросила Шелби Дориана. – На машине бабушки и с ученическими правами?
Они бродили весь день по городу, жутко устали и теперь целиком рассчитывали на нее. Мальчики объяснили, что Тедди зарегистрировался в школьной клинике как страдающий желудочным заболеванием, а потом, как и было запланировано, вылез в окно, пробежал через поле, нырнул в кусты и пролез через дырку в заборе – а там его уже ждал Дориан с машиной.
– Похоже на побег из тюрьмы, – констатировала Шелби.
– Скорее на выходной день, – поправил ее Тедди. – Медсестра не появится до одиннадцати часов ночи. Мой приятель разносит подносы с обедом, и он меня прикроет.
– А сюда вы приехали, чтобы меня арестовали за укрывательство подростка, проигнорировавшего распоряжение суда?
Близнецы переглянулись. Маравелль нередко вспоминала, что в раннем детстве они спали в одной кровати и с трудом переносили, когда их разделяли.
– Мы приехали к вам, потому что мне нельзя водить машину без взрослого, старше двадцати одного года, рядом, – сказал Дориан.
Шелби рассмеялась:
– Это, конечно, шутка?
– Нет, в самом деле. У меня нет законного права на вождение. Если меня поймают, прав я не получу никогда.
Теперь Шелби все стало ясно. Они приехали к ней, потому что осознали, в какую неприятную ситуацию могут попасть. Им нужен был водитель.
– Если вы думаете, что я отвезу вас в Олбани, вы глубоко заблуждаетесь. Я не вожу машину.
– Но вам придется это сделать, – умолял ее Дориан.
– Ничего подобного.
Шелби открыла парадный вход в дом. Почему она почувствовала спиной глаза Дориана, немую мольбу в них? Близнецы поднялись за ней в квартиру. Собаки радостно встретили их. Шелби попросила Дориана позвонить в «Хунань» и заказать что-нибудь на обед. Пока он говорил по телефону, она спросила Тедди:
– Ты, наверно, доволен, что вовлек брата в противоправные действия?
– Я не рассматривал ситуацию в таком аспекте.
– Тебе пора начинать думать, – посоветовала ему Шелби.
На столе лежал экземпляр «Ворона», и Тедди сгреб листы.
– Вы читаете такое? Комиксы? – Он сильно удивился.
Тедди уселся на диван почитать, пока Дориан пристегивал поводки собакам, чтобы вывести их на прогулку и купить бутерброды в дорогу. Он был похож сейчас на того мальчика, которого впервые увидела Шелби в ту пору, когда ненавидела детей или только так думала, пока не взяла на временное попечение его, Тедди и Жасмин. После обеда Шелби сказала:
– Всё, едем, пока я не передумала.
Они сели в машину и выехали на Вестсайдское шоссе, идущее в сторону скоростной магистрали. Сердце Шелби сильно билось: она почти не садилась за руль после аварии, а теперь была в ответе за сыновей Маравелль. Шелби крепко держала руль, ее руки вспотели от волнения. Дориан сидел рядом, показывая дорогу. Наверно, ему казалось, что он эксперт.
– Держитесь средней полосы, тогда никто вас не подрежет.
Тедди развалился на заднем сиденье, он с головой ушел в «Ворона». Изгой в книге Джеймса плачет льдом, а не слезами. Он способен заморозить лужайку, переулок, улицу, человеческое сердце. Но он ничто без своего брата. Тедди не спеша добрался до конца истории.
– Выходит, там есть хороший брат, Ворон, который вынужден платить за грехи своего скверного братца. Ваш друг написал рассказ на жеваный-пережеваный сюжет. Это просто перепев истории Каина и Авеля. Ничего нового.
– Это совсем не то, что им было задумано. – Шелби наблюдала за Тедди в зеркало заднего вида. Джеймс никогда не вел себя как шестнадцатилетний – нынешний возраст Дориана и Тедди. Он был по своему восприятию мира десятилетним мальчишкой, а потом сразу превратился в древнего старца. – Джеймс пишет о чувстве вины и скорби.
– Вам не кажется, что надо сосредоточить все внимание на дороге? – спросил Дориан.
