До отплытия оставалось еще время, и Энжел с «аптекарем» продолжали регулярно ходить на разные вечеринки, но потом я стала замечать, что с моей дочерью происходит что-то странное. Ее как будто подменили, и мне никак не удавалось вызвать Энжел на откровенность, поговорить с ней по душам. Ощущение было такое, что в моем доме живет совершенно посторонний человек, который только выглядит как моя дочь… Энжел постоянно срывалась из-за пустяков, орала на меня, хотя я не делала ей ничего плохого. Казалось, произошло что-то, что настроило ее против меня, но я никак не могла понять, в чем дело. Когда перед очередным походом на вечеринку я просила ее быть осторожнее, она кричала, что я достала ее своей опекой, что она уже взрослая и у нее своя голова на плечах. Чаще всего мы ссорились из-за этой поездки на яхте, потому что я все-таки за нее волновалась – сейчас-то я думаю, что это было предчувствие, – но Энжел твердо решила ехать. Она говорила, что у нее там будет много друзей, что с ними ей лучше и что она не собирается киснуть здесь, когда ее ждут там.
А еще через неделю «аптекарь» вдруг без всяких объяснений обнулил мой долг. Весь, целиком. И с дилером, и с аптекой. Проблема исчезла как по волшебству. Мне он сказал, что несколько его друзей отправляются в тот же круиз и этот его богатый приятель якобы сказал – ему, мол, не хочется, чтобы родители волновались за детей, которые поплывут с ним на его яхте. Когда-то «аптекарь» этого своего приятеля очень выручил, и теперь он решил отплатить ему тем же. Мой поставщик назвал это «списанием долгов».
– Сколько ты была ему должна?
– Без малого сорок тысяч…
Ее рука на моей груди дрожала. Я решил дать ей выговориться до конца.
– Если говорить откровенно… – начала Летта после небольшой паузы, – то… Когда он пришел ко мне и сказал, что я больше ничего ему не должна, я догадалась, что это и есть расплата. За Энжел, за «бескрайнее лето», за путешествие на яхте… Я ее продала… – прошептала Летта. Помолчав, она повторила это еще раз, словно стараясь сделать себе как можно больнее: – Я продала собственную дочь!
Несколько минут мы лежали молча, потом Летта заговорила вновь:
– Если бы мне кто-то сказал, что мать может продать свою дочь, я бы ни за что не поверила… Я бы плюнула этому человеку в глаза! И вот я сама именно так и поступила. Я продала дочь в сексуальное рабство, чтобы расплатиться с поставщиком наркотиков!
Я повернулся на бок и обнял Летту, которая негромко всхлипывала у меня на груди. Прошло еще несколько минут, прежде чем она пошевелилась и села. Вытерев глаза, Летта посмотрела на меня.
– Наверное, – проговорила она печально, – в аду для таких, как я, есть специальное место…
Я включил свет.
– Лучше расскажи мне, как ты повредила лодыжку.
Она удивленно вскинула брови.
– Зачем тебе?.. А впрочем… Да по-дурацки все получилось… Я ездила в универмаг за продуктами и как раз садилась в свою машину. Пока я укладывала покупки на пассажирское сиденье, одна нога у меня торчала наружу, и тут… Одна из покупательниц упустила свою тележку, которая была доверху заполнена какими-то пакетами. Тележка покатилась, ударилась о дверь моей машины, та захлопнулась и прищемила мне ногу, да так, что лодыжка у меня мигом раздулась и стала как дыня.
– А когда этот твой «аптекарь» впервые пришел к тебе в танцкласс?
Летта нахмурилась, припоминая.
– Кажется, в тот же самый день… нет, на следующий! Точно, на следующий!
– И он сразу сказал тебе, что работает в аптеке и специализируется на обезболивающих?
Она кивнула.
– Да. Еще он сказал, что до того, как пойти учиться на фармацевта, он работал в кабинете физиотерапии. Он даже осмотрел мою ногу, причем действовал довольно профессионально, насколько я могу судить. Он был такой заботливый, внимательный… и сразу дал мне какие-то таблетки. Совершенно бесплатно.
– А тебе не кажется, что все это довольно странно?
Летта задумалась.
– Нет. Ни тогда, ни впоследствии я об этом не задумывалась. Впрочем, потом у меня появились другие проблемы и мне стало не до этого.
– Именно поэтому типам вроде твоего «аптекаря» удается обманывать таких, как ты. Нормальные люди устроены не так, как они. Нормальные люди считают окружающих хорошими и порядочными и не подозревают их в дурных намерениях. Ну, сама подумай: если бы ты была преступником, который похищает детей и подростков, разве тебе не захотелось бы сделать так, чтобы их разыскивало как можно меньше родственников? Разве ты не проделала бы нечто подобное тому, что сделал «аптекарь»? Это же очевидно: чтобы снять с себя подозрения, достаточно оказать человеку услугу – такую, после которой тот начинает чувствовать себя в долгу… или чувствовать себя виноватым.
– Ты думаешь…
– Тебя подставили, Летта. Устроили тебе ловушку. Такие вещи происходят постоянно. Это – психологическая обработка, которая предшествует похищению.
Кажется, впервые за все время в ее глазах промелькнул гнев.
– Ты хочешь сказать…
– Их мишенью была не ты. С самого начала они нацелились на Энжел. Тебя они превратили в орудие. Думаю, они следили за тобой, изучали тебя, пока не удостоверились, что тебя можно обработать. Как только представилась подходящая возможность, они прищемили тебе ногу дверью и тут же подослали своего агента, который проявил сочувствие и оказал помощь.
Летта слегка откинулась назад. На ее лице отразилось сомнение… Нет, она была не глупа, просто ей было очень трудно поверить в то, что́ я только что сказал.
– Каким же надо быть извращенным ублюдком, чтобы… – выдавила она наконец.
– Нормальные люди детьми не торгуют.
– Но… как они могут?..
– На это не существует исчерпывающего ответа. Считай, что они просто так устроены.
Она немного помолчала.
– Я хотела бы знать… теперь ты будешь думать обо мне хуже? Решишь, что я испорченная? Безвольная? Эгоистичная?
Ее реакция меня не удивила. Этот вопрос я слышал и раньше. Много раз слышал.
– Почему я должен думать о тебе хуже?
– Потому что я… Но на самом деле я не такая! Я хорошая мать. Не идеальная, конечно, но я люблю свою дочь и…
– Что бы я сейчас ни сказал, мои слова подействуют только на твой разум. В глубине души ты будешь продолжать сомневаться… Не надо спешить, Летта. Дай себе время, и ты в конце концов поймешь, какая ты на самом деле.
– Что будет, когда мы найдем Энжел?
– Тут есть два варианта. Мы могли бы попытаться ее выкрасть, но теперь, когда они знают, что их преследуют, сделать это будет труднее. Или нам придется заплатить большую цену.
– Как это заплатить? Ты имеешь в виду – деньгами?
– Не только.
– И… сколько нам придется им отдать?
