И я взмахнул топором, целясь в дверной замок. На втором ударе замок поддался и дверь распахнулась. В небольшой комнате не было окон, но из работающего кондиционера поступал прохладный, свежий воздух. Негромко гудели вентиляторы электронных блоков. Оборудование было профессиональным и дорогим: два соединенных между собой процессора и четыре жестких диска были смонтированы на напоминающем стеллаж металлическом шасси. Совсем небольшие, они были надежно закреплены, так что их не мог повредить даже самый сильный шторм. Украсть их тоже было нелегко, но профессионал все равно справился бы с этой задачей достаточно быстро. У меня был при себе мультитул, но в том же машинном отделении я видел набор инструментов, более подходящий для моих целей. Я отправил за ними Летту, и через пять минут жесткие диски были уже у меня в руках.
Не успел я отвернуть последний винт, как на палубе над нашими головами раздались шаги. И голоса.
Я повернулся к Летте.
– Держись позади меня. Делай то же, что и я. Ничего не бойся и не мешкай.
Она кивнула, но я видел, что ей страшно.
Поднявшись по трапу, я оказался в коридоре, где нос к носу столкнулся с каким-то коротышкой, который размахивал руками и громко ругался. Потом за его спиной появились еще двое. Эти не были коротышками и не орали. По своим габаритам они напоминали медведей-гризли, зачем-то напяливших костюмы, и я подумал, что если коротышка был мозгом, то его спутники – абордажной командой.
Широко улыбнувшись, я постарался как можно убедительнее разыграть из себя идиота.
– Теперь все в порядке, ребята, но, боюсь, что на следующий год оборудование придется поменять. Соленая вода плохо сочетается со спутниковыми средствами связи… – Говоря все это, я продолжал двигаться по направлению к корме, Летта – за мной. Коротышка заступил мне дорогу, и я протянул ей сумку с инструментами.
– Отнеси это в грузовик, а я тут закончу с бумажками.
Летта кивнула и двинулась к ведущим на корму стеклянным раздвижным дверям, где стоял еще один мужчина. Она попыталась обойти его, но он крепко взял ее за плечо.
С этого момента счет пошел на секунды. Вероятность того, что все четверо были вооружены, стремилась к ста процентам. А в том, что они умеют своим оружием пользоваться, можно было вообще не сомневаться.
У меня не было ни малейшего желания геройствовать, но я все же поднял руку, направив вытянутый палец на четвертого мужчину, который смотрел на меня сквозь стекло.
Торговля живым товаром – серьезный бизнес, в чем Летте предстояло убедиться. Схватки и перестрелки здесь – обычное дело, к тому же в них редко кто побеждает. Даже если побеждаешь ты… На моей стороне был элемент внезапности, на их – численное преимущество.
Двигаясь как можно проворнее, я обогнул Коротышку (ему это не особенно понравилось) и обоих «гризли». Мужчина за дверью тут же сунул руку в карман пиджака, но я, широко улыбаясь, поспешил распахнуть дверь.
– Эй, п-приятель, – проговорил я, делая вид, что заикаюсь. – В-вы не п-подпишете мне этот н-наряд?
«Глок-17» – оружие серьезное. Этот пистолет, быть может, не производит слишком яркого впечатления, зато он весьма эффективен. Особенно в умелых руках. Его использует, наверное, больше шестидесяти процентов правоохранительных агентств всего мира. Девятимиллиметровые пули «глока» обладают хорошим останавливающим действием, однако нисколько не меньший эффект производит направленный на тебя ствол. Впрочем, это относится к любому огнестрельному оружию – особенно если ты когда-то был из него ранен.
Четвертый мужчина взял меня на мушку, но одной рукой он по-прежнему удерживал за плечо Летту, поэтому я без труда сломал ему сначала локоть, а потом запястье. От боли он непроизвольно нажал на спусковой крючок. Пуля пробила палубу и попала в машинное отделение. Теоретически она могла там срикошетировать и пробить корпус, но я в этом сомневался.
Головорез со сломанной рукой больше не представлял опасности, поэтому я вырвал у него пистолет и стукнул рукояткой по голове.
Звук выстрела и скорость, с которой я двигался, настолько ошеломили Коротышку, что он непроизвольно застыл на месте, должно быть, гадая, кем это я себя вообразил. Тем самым он дал мне лишнюю секунду, которой я воспользовался, чтобы подсесть под него и швырнуть через бедро за борт.
Тем временем опомнились оба «гризли». Они бросились ко мне, на бегу доставая пистолеты.
Когда первый из громил собирался броситься на меня, я рывком закрыл створку сдвижной двери перед самым его носом. Учитывая его скорость и массу, остановиться он просто не мог, поэтому пробил стеклянную дверь головой. Для меня это было хорошо, для него – не очень. Кровь так и брызнула во все стороны, но, прежде чем отключиться, громила успел основательно пройтись по всей моей родословной, начиная с матери. Тем временем его напарник (этот вообще выглядел, как гранитная скала) заметил, что звук выстрела привлек внимание служителей пристани и матросов, которые теперь двигались в нашу сторону. Решив, что в этих условиях открывать пальбу будет не слишком разумно, он взялся за нож.
Ненавижу ножи.
Почти так же сильно, как огнестрельное оружие.
Шестьдесят секунд спустя мы оба все еще оставались на ногах. У меня текла кровь из раны на плече, у него – из носа. Громила снова бросился на меня, и после нескольких финтов мне удалось разбить ему коленную чашечку. Громила выронил нож и упал, а я спрыгнул с кормы на причал, где ждала Летта. Вдали уже завывали полицейские сирены, и я обнял ее за плечи.
Как выяснилось почти сразу, Коротышка, которого я выбросил за борт, упал вовсе не в воду. По случайному стечению обстоятельств парень свалился на пришвартованный рядом с яхтой моторный катер, точнехонько в узкую щель между Т-образной крышей и креслом для фидерной рыбалки. Он не двигался, и я разглядел почему. Судя по всему, у него были сломаны обе ноги, причем острый конец кости прорвал брюки на левом бедре, так что можно было не сомневаться – ходить он сможет не скоро, а если и сможет, то без всякого удовольствия.
Хуже было другое – мы засветились. О стрельбе на пристани непременно станет известно, и если раньше хозяева яхты могли только подозревать, что их преследуют, то теперь это станет им совершенно ясно.
Крепко взяв Летту за руку, я двинулся с нею по направлению к пирсу. Почти сразу мы наткнулись на гольф-кар, на котором приехала сюда вся четверка. Я спешил как можно скорее убраться с пристани, чтобы возможные сообщники наших новых знакомых не увидели, как мы садимся в «Китобой», поэтому не воспользоваться гольф-каром было бы просто грешно. Промчавшись по набережной мимо офиса начальника пристани, я лихо вырулил на стоянку и на полном ходу пересек Лейкшор-драйв – прямо под носом у какого-то резко затормозившего грузовичка, отчего Летта, по-прежнему прижимавшая к груди сумку с инструментами, едва не слетела с сиденья. Проехав через вторую парковку, мы бросили гольф-кар возле сетчатой ограды, через которую Летта перепрыгнула, а я – перевалился. Путаясь ногами в траве, мы побежали к каналу и спрыгнули в лодку за секунду до того, как у меня закончилось действие адреналина.
