– Я его даже не знаю!
– Не знаете?
– Я впервые увидел его минут двадцать назад, когда он лежал на стадионе… Мне показалось, что ему нужна помощь, а вы были ближе всего.
– Понятно. Ну ладно, не болейте. – И пожарные отправились по своим делам, а старик повернулся ко мне и заговорил:
– Добрый день, сэр.
Я протянул руку, и мы обменялись рукопожатием. Ладонь у него была огромной, как медвежья лапа, и моя рука – тоже не маленькая – практически утонула в ней. Когда-то его руки были, наверное, сильными, жесткими, мозолистыми; даже сейчас его пожатие оставалось достаточно крепким, но кисть, которую он мне протянул, производила впечатление скорее жилистой, а кожа на ладони была мягкой и гладкой.
– Простите за глупый вопрос, – сказал я, – но мне показалось, что эта собака хорошо вас знает. Я не ошибся?
– Не ошиблись. – Старик усмехнулся и повернулся к Джекки, который, воспользовавшись возможностью, снова лизнул его в губы. – Я тоже хорошо его знаю.
– В самом деле? – вырвалось у меня.
– Угу. Можно даже сказать, я сам его воспитал.
Я почесал в затылке.
– А как… при каких обстоятельствах вы его потеряли? И где? Я обнаружил его к северу отсюда пару дней назад.
Старик кивнул.
– Я работал на одной яхте – подавал в баре напитки, мыл посуду. Когда яхта проходила через Джексонвилл, я почувствовал себя плохо и обратился в местную больницу. Через неделю меня выписали. Яхта к тому времени уже ушла, но Солдат поселился в больнице и ждал меня все это время. Кто-то из персонала даже принес ему миску и подкармливал… Мне не хотелось, чтобы Солдат привязался к умирающему человеку, поэтому я оставил рядом с миской записку, чтобы кто-нибудь взял его себе, а сам потихоньку выбрался через черный ход, отправился на причал и нашел буксир, капитан которого согласился меня подвезти.
– Вы говорите, его зовут Солдат?
Джекки покосился на меня.
– Да. Именно так я и сказал.
– Значит, Солдат?..
Джекки спрыгнул с носилок, подошел ко мне и ткнулся носом в колено. Некоторое время я смотрел на пса, потом повторил почти по слогам:
– Солдат?..
Он завилял хвостом.
Я наклонился и обнял его обеими руками.
– Значит, тебя зовут Солдат?
Джекки, он же Солдат, тихонько взвизгнул и лизнул меня в подбородок. Старик тем временем спустил ноги с носилок. Капельница явно придала ему сил.
– Как вы с ним встретились?
– Он плыл по реке, точнее, по Каналу. Выглядело это так, словно он пытался кого-то догнать. Вероятно, он плыл за вами.
Старик покачал головой.
– В больнице я встретил нескольких очень хороших людей. Я был уверен, что кто-нибудь из них непременно возьмет Солдата к себе. Я так и написал в своей записке…
– Боюсь, Солдат тоже прочитал вашу записку и она ему не понравилась.
– Я не удивлюсь, если так и было. – Старик тяжело закашлялся. В груди у него сипело и хлюпало, словно легкие были забиты слизью. После приступа он приходил в себя почти целую минуту. Я разглядывал его больничный браслет, ожидая, что старик что-нибудь скажет, но он либо не испытывал такой потребности, либо просто экономил силы. Не зная, как быть, я наконец сказал:
– Что ж… однажды вы его уже оставили. Вы уверены, что хотите получить его назад? Правда, чтобы встретиться сегодня с вами, Солдат проплыл по Каналу почти девяносто миль, а это чего-нибудь да стоит…
– На самом деле мне очень не хотелось его бросать. Более умной собаки я в жизни не видел, но… – старик покачал головой. – Оставить Солдата у себя было бы несправедливо по отношению к нему. – Он поднял на меня взгляд. – Вам нужна собака, сэр?
Я сделал отрицательный жест.
– Нет, но я его не брошу.
Летта вошла в депо и встала рядом со мной. Старик коротко взглянул на нее, потом снова повернулся ко мне.
– Скажите… – Старик (теперь я ясно видел, что передо мной не просто пожилой, а уже старый человек) снова раскашлялся. На этот раз приступ был даже более сильным, да и приходил в себя старик дольше, чем в первый раз. – Вы, кажется, сказали, что приплыли сюда на яхте?
Я кивнул.
– И куда вы направляетесь, если не секрет?
Я показал на юг.
– Далеко?
– Еще пару сотен миль.
Старик поднялся на ноги. Дышал он все еще тяжело.
– А еще для одного место на вашей яхте найдется?
Я посмотрел на его больничный браслет, на забинтованный локоть, на опустевшую «наволочку» капельницы, болтавшуюся на штативе над его головой, на изможденное, худое лицо.
– Скажите, вас ведь не выписали из той больницы в Джексонвилле?
В ответ старик только медленно повел головой из стороны в сторону, предпочитая не тратить силы на слова.
– Хотите ускорить конец?
Он рассмеялся, а я неожиданно подумал – старик производит впечатление человека, который привык подолгу сидеть неподвижно.
– Думаю, все закончится достаточно быстро и без моей помощи. Но до того, как это случится, я хотел бы побывать дома и… и, быть может, кое с кем повидаться.
Я показал на стадион, видневшийся за воротами пожарного депо.
– Что вы там делали?
Старик снова рассмеялся, причем смех у него оказался на редкость заразительным.
– Ничего. Просто дремал, пока вы меня не разбудили.
– А что, лучшего места не нашлось?
Прежде чем ответить, старик долго смотрел через улицу на стадион, словно его вид разбудил в нем какие-то давние воспоминания.
– Лет шестьдесят назад я играл за второй состав «Янки».
– На какой позиции?
– На второй. А еще… – Он качнулся на ногах из стороны в сторону и сделал характерный жест руками. – Я умел бить с обеих сторон.
– И что вы делали в промежутке между тогда и сейчас?
– Носил одежку с полосками другого цвета.
Значит, подумал я, моя догадка была правильной.
Тем временем старик повернулся к Летте и, приподняв воображаемую шляпу, представился:
– Клейборн Петтибоун. Но все зовут меня просто Клей, – добавил он, обращаясь ко мне.
– Мерфи. Но вы можете называть меня Мерф… – Я ткнул в него пальцем. – Клей – это ваше настоящее имя?
– В последние шестьдесят лет я был известен как номер 11034969, но теперь настало время снова вернуться к буквам. И если расположить их в правильном порядке, как раз и получится: Клейборн Петтибоун.
