Помню удивленный взгляд водителя грузовика в тот момент, когда он ударил по тормозам. Он даже не успел разозлиться. Вместо этого он полностью сконцентрировался на сохранении собственной жизни: давил на каждый квадратный миллиметр педали, чтобы тормоза сработали надлежащим образом. В то же самое мгновение с пассажирского сиденья раздался крик щуплого экзаменатора — мистера Динко. Увидев несущийся прямо на него грузовик, от неожиданности, страха и беспомощного гнева он вскрикнул, как девочка. Я не смог понять, что именно он вопил, но блокнот с экзаменационным листом, на который он смотрел всего несколько секунд назад, выскочил у него из рук и ударился о приборную панель. А я оставался на удивление спокоен, несмотря на то что именно я был причиной этого хаоса. В конце концов, я никогда раньше не попадал в такие ситуации, и может быть, поворот налево при большом скоплении автомобилей всегда происходит именно так.
Грузовик с падающими из него коробками вынесло на перекресток, и он остановился в паре метров от бампера моей машины — то есть бампера машины, оказавшейся поперек его движения. Мы заблокировали перекресток и перекрыли движение в обоих направлениях. Очень скоро все уже кричали и обвиняли друг друга, и почему-то главным образом водителя грузовика. Как все добропорядочные жители Нью-Йорка, он кричал в ответ. Я поспешил умчаться прочь, до конца не осознавая, насколько близок был к тому, чтобы в лобовом столкновении убить трех человек. Я пребывал в замешательстве и не понял, почему инструктор так торопился вернуться в экзаменационный центр всего через полторы минуты после начала экзамена. «Поворот налево, направо, еще раз налево», — кричал он. На парковке, когда экзаменатор с криками выходил из машины, я наконец-то понял, что экзамен не сдан. Несколько недель, прошедших до того, как я смог сделать вторую попытку, мне было ужасно стыдно: мои друзья и члены семьи, все до единого, сдали экзамен на вождение с первой попытки.
Каким-то образом на второй раз я сдал. И когда я пришел домой и вздохнул с облегчением, что все позади, старший брат отвел меня в сторону и сказал: «Я научу тебя водить машину с механической коробкой передач». Я уверенно ответил: «Ни за что на свете». Я не был глуп. Последнее, что я хотел бы делать, — учиться чему-либо еще, связанному с вождением. Попытка научиться чему-то неизбежно создает возможность провала. Я только что пережил катастрофу, практически уголовный случай. Студенты всегда рискуют больше, чем преподаватели, что и объясняет их неадекватное поведение. Они боятся неудачи или того, что их раскритикуют или поставят в неудобное положение перед остальными, поэтому протестуют в первую очередь. При этом, как ни парадоксально, учителя опасаются, что студенты их проигнорируют, и этим страхом часто оправдывают свое деспотичное поведение. У меня были друзья и знакомые (ровесники и взрослые), которые так и не освоили «механику», и я больше не хотел рисковать и терпеть неудачи.
Однако брат настаивал. Он попросил довериться ему. И мы отправились вдоль по улице на «Хонде-Прелюд» 1984 года — самой крутой машине в нашем кругу. Брат дорожил ей практически так же, как своей жизнью. Он толкнул меня на водительское сиденье и вставил ключ в замок зажигания. Что же сделал я? Дотянулся до ручки двери и попытался смыться. Одно дело — чуть не угробить бабушкину машину, а совсем другое — разбить машину старшего брата: он отдубасит вас так, что вы запомните это на всю жизнь. Я начал судорожно придумывать причины сбежать: я слишком занят (ложь), устал (ложь), ушиб ногу, когда сдавал экзамен по вождению (наглая ложь). Но еще до того, как мне на ум пришло что-то стоящее, он произнес бесценные слова: «Сцепление — твой друг».
Как сцепление может стать моим другом? Сцепление — это такая непонятная педаль, и почти никто из тех, кого я знал, не мог постичь, как она работает. Именно из-за сцепления старшеклассники нарезали круги вокруг школьной парковки, пытаясь припарковать свои машины, под громкий смех прохожих. Сцепление — это наводящее ужас исчадье ада. И фраза о том, что сцепление — мой друг, не имела никакого смысла. Что дальше? Назвать другом мистера Динко? Выпускные экзамены — тоже мои друзья? «О чем ты, черт возьми, говоришь?» — спросил я. И брат ответил: «Поверь мне, сцепление — твой друг. Оно для того, чтобы помочь тебе. Если ты застрянешь, просто нажми педаль в пол, и все будет в порядке. Если помнить об этом, научиться водить механику не так уж сложно». Я долго смотрел на него. Это шутка? Но это не было похоже на брата. Особенно если речь идет о его машине. И особенно если за рулем я. И я сказал себе: «Хорошо, допустим, сцепление и вправду мой друг. Посмотрим, что из этого выйдет».
Уже к вечеру я водил машину с механической коробкой передач. Мне удалось даже выполнить левый поворот на улице, по которой ехали машины. Я был первым среди моих приятелей, у кого это получилось. И я так это полюбил, что до сих пор езжу на автомобиле с механикой.
Что такого знал мой брат, чего не знали инструкторы по вождению? Прежде чем это понять, нужно выяснить, почему научить практически невозможно, и насколько редко происходит то, чего добился он.
Почему научить практически невозможно
Я довольно скептически отношусь к обучению, хотя сам именно этим зарабатываю на жизнь. Сколько вам встречалось плохих и хороших учителей? Можно ли сказать, что соотношение хороших преподавателей к плохим 1 к 5? Или 1 к 10? Даже если взять мой пример: я три месяца ездил с профессиональными инструкторами (и еще с отцом), но все равно ничему не научился и не был готов сдавать экзамен. Или не оправдал их ожиданий. В любом случае большая часть попыток научить чему-то проваливается. Можно винить педагогов, студентов, и тех, и других вместе, но большая часть попыток научить никого ни к чему не приводит.
Я преподавал в очень разных форматах: вел семестровые курсы, семинары на целый день, семинары по полдня, консультации, лекции, был наставником на рабочем месте, даже произносил пьяные тирады в баре — и могу сказать, что шансы научить кого-то чему-то в какой-то из этих ситуаций невелики. Держу пари: в любой момент там, где один человек «учит» других, а другие «учатся», 5 % спят, а 25 % думают о сексе. Еще 30 % полностью погружены в свои мечты и считают ворон. Из оставшихся 40 % часть просто ошиблись дверью, а часть отвлекаются на СМС и почту
[72]. И из того ничтожного количества, кто по-настоящему слушает, сколько человек понимают, о чем говорит преподаватель? Как много из них вспомнят услышанное на следующий день? И сколько хотя бы попытаются применить выученное в жизни?
Хороший преподаватель должен задать себе четыре важных вопроса:
• Сколько человек меня понимают?
• Сколько человек вспомнят то, о чем я рассказал?
• Сколько человек попытаются применить в жизни выученное на уроке?
• Сколько человек преуспеют в этом?
