Дуня распахнула дверь. Говорить было не о чем. Так ее никто еще не унижал.
Он отлично понял этот красноречивый жест и все же слегка притормозил на пороге, чтобы сказать на прощанье:- Если что - звони, не стесняйся... царица.Хорошо, что не обернулся. Потому что слезы все же потекли.
*Он выглядел дураком - в разного цвета кроссовках. Спасибо, что не оба левые. Или правые. А ведь мог. Вчера он еще и не то мог.
Он и был этим самым дураком - все утро. Как по нотам разыграл классического идиота - с этими никому не нужными поцелуями и едва не произнесенными слюнявыми нежностями, с театральным стуком в дверь ванной, с неуместными репликами. Что же. Роль сыграна безупречно. Где аплодисменты только?Иван шел пешком. Потому что ему надо было идти. Потому что ему казалось, что внутри - нечто настолько горячее и взрывоопасное, что толкни Тобольцева кто ненароком в метро - и взрыв неминуем. И если трубку телефона возьмет - тоже взорвется. Поэтому - выключить. Поэтому - идти. Остужать молчанием и шагами обжигающее пекло в груди.
Ошибка. Его назвали ошибкой. Всего-навсего ошибка. В чем же ты ошиблась, Дульсинея? Может быть, в мужчине? Может быть, ты думала, что с тобой в постели... в ванной... на кухне... был вчера вечером и ночью другой? Другой? Или тот самый? С кем ты занималась сексом, Дуня? С Иваном? Или с Ильей?У тебя необыкновенно красивые ресницы.Попа тоже ничего. Наощупь.Еще руки. Я все представляю, как ты на пианино играешь. Наверное, это красиво. Покажешь однажды?
Ваня. Ванечка. Ваня. Ванечка. Ваня. Ванечка.
Он понял, что почти перешел на бег - под ритм звучащих в его голове слов. Ее слов. Ее голоса, шепчущего его имя.Ее руки - смелые, жадные. Пальцы, следующие узору линий на руке. И повторяющие этот узор в другом месте. В разных других местах.
С кем ты провела эту ночь, царица? Ты назвала это ошибкой. Твою ошибку зовут «Иван». Ваня. Ванечка. Именно это имя ты выдыхала, кончая.
Смотри, не ошибись еще раз. Не назови так другого.
Обжигающее пекло сменила острая горечь. А потом пришла пустота. И на какое-то краткое время он получил передышку от эмоций. К этому моменту Иван дошел до дома.
Ноги приятно гудели от длительной прогулки, и горячий душ оказался кстати. И пусть вода унесет все, что можно. Только все смыть нельзя. И снова, словно наяву, видит ее пальцы с алым маникюром, лежащие на его груди. Белая пена, сквозь нее просвечивает красный лак. И горьковато пахнет какими-то цветами. Нет, не горьковато - горько.
Всю одежду, что была на нем в тот день, к которой прикасались ее пальцы, которую Ивану, как что-то постыдное и омерзительное, протянули в щель двери ванной комнаты, он без раздумий выбросил в мусорный пакет. С вещами он расставался именно так, без сожалений. И с остальным надо научиться так же.Еще немного простых действий. Приготовить себе яичницу - не потому, что хочется, а потому что надо занять руки. И кофе сделать - вторую кружку за сегодняшний день. Отмечает вдруг, что у них кофе одной марки - у него дома, и у нее. Свои запасы он пополнил буквально на днях. И никогда раньше не покупал именно такой, а теперь вот... Чем думал, когда рука тянулась именно к этой банке на полке в супермаркете?
Оседает пыль от обрушившегося на него утром, как небо на землю, разочарования. И наконец-то появляются мысли. Вчерашний взлом. Если отбросить эмоции, то это событие ничуть не менее важное, чем то, что случилось потом. И, в отличие от ночи, касается не только его и Дуни, но и других людей. Тин. Надо обязательно ему рассказать.
Рассказать о чем?Голова потихоньку включается. Утро. Дуня должна поехать в отделение и подписать показания. А что потом? В квартире выломана дверь - что Дуня будет делать с этим? Вчера она была как потерянный и беспомощный ребенок. Сегодня... Он зажмурился, отгоняя мысли о разговоре на ее кухне. Эмоции - одно, поступки - другое. Сейчас, когда эмоции немного притупились, пришло время поступков. Тобольцев потянулся за выключенным телефоном.Пять неотвеченных от Маринки. А ему самому не отвечает царица. Длинные гудки, голос автомата. Пять попыток для ровного счета. Потом он набирает сообщение.
«Ты была в полиции? Какие новости? От меня что-то требуется?»Телефон отмечает сообщение как прочитанное, коротко мигает статус «онлайн». Ответа нет.
«Что будешь делать с дверью? Нужна помощь? У меня есть хороший знакомый слесарь».
Снова вся последовательность повторяется.Еще два звонка.
И в какую же игру с ним играют?После очередной кружки кофе доходит, что игра называется «Я обиделась». Без труда можно догадаться даже - на что. И черт его дернул ляпнуть про венеролога.
Куда он поместил ее этими словами? Туда, куда определил в самую первую встречу. Теперь-то знал точно, что все не так. Что умная. Что порядочная. Но слова посыпались по накатанной. И еще - если быть совсем честным - это месть за «ошибку». А ошибка ведь и в самом деле случилась. Причем с его стороны.Где была его собственная голова тем вечером и ночью? Почему, спрашивается, он требовал от Дуни ответа о контрацепции, если это являлось его прямой и непосредственной обязанностью: подумать о последствиях, и подумать ДО, а не изображать поруганную честь ПОСЛЕ. И ведь никогда раньше, кажется... Да нет же, точно! Ни разу до этого не занимался сексом без презерватива. Ни разу. Потому что в свое время Тин и Рося позаботились о просвещении его в данных вопросах. И после таких просветительских бесед Иван вдруг четко осознал, что сам он появился на свет как раз благодаря тому, что кто-то, неизвестный ему, в свое время не воспользовался средством контрацепции. А потом просто сбежал от последствий своего поступка. И Ваня точно знал, что он в таком положении оказаться не должен. И не окажется. Это ведь так просто - надо всего лишь иметь при себе презерватив. Всегда.
Он у Тобольцева и вчера был - всегда в портмоне лежал. И в кармашках всех рюкзаков. И иногда в пятом кармане джинсов - вместо зажигалки, поскольку не курил. А сейчас хотелось закурить прямо очень. И, кстати...
Утром, на трезвую голову, ментоловая сигарета казалось особенно отвратительной, но странно гармонировала с горьким кофе и горечью в душе. Так, на чем он остановился?Презерватив у него вчера был. И даже не один, точно. Тогда почему не воспользовался? Да куда там «не воспользовался» - Тобольцев накануне даже не вспомнил, что противозачаточные средства существуют на свете. Не подумал, что от того, чем они с таким упоением и наслаждением занимались, случаются незапланированные дети. Зато прекрасно подумал и вспомнил утром. И вывалил это на Дуню, которая была виновна во всем ровно столько же, сколько и он сам. Нет, даже, наверное, меньше, ведь это все-таки его мужская обязанность - не допустить и позаботиться. А позаботилась и не допустила в итоге она. А он...
Взялся за телефон и, щурясь на пахнущий зубной пастой дым, набрал одной рукой.
«Извини за венеролога. Не хотел обидеть. Не подумал. Извини. Пожалуйста».
И снова та же реакция. Точнее, полное ее отсутствие. Зато прорвался звонок от Рох. Сбросил. Звонок тут же повторился. А, да провались оно все! Бросил сигарету в чашку с остатками кофе и принял входящий.
