Обычные бытовые действия. Женщина в голубом пеньюаре на маленькой кухне, залитой ярким майским солнцем, делает бутерброды. А Иван видел другую картину.Блики солнца на стекле - оконном и в настенных шкафчиках. И отражается от темной стеклокерамической поверхности. На разделочном столе волнами сбился голубой шелк. Наверное, шелк. А та, которая окутана этим голубым и мягким, сидит на столешнице. Обнимает руками за шею стоящего перед ней мужчину. И целует его, зарываясь пальцами с алым маникюром в темные волосы на затылке. Наверное, эта кухня видела такую картину не раз. Мужчина поднимает руку, чтобы погладить девушку в голубом шелке по щеке. На его запястье - сплетение кожаных ремешков и разнокалиберных бусин.Это не тот мужчина! Или... тот?
- Я тут подумала, - Иван вздрогнул от того, как неожиданно вторгся в его сон наяву ее голос. А ведь той Дуне, что присутствовала в его мыслях, только что было совсем не до разговоров. А Дуня реальная поставила перед Тобольцевым тарелку и продолжила. - Ты же не можешь с пустыми руками пойти в больницу. Надо что-то купить из еды. Или... цветок.
- А вдруг ей ничего нельзя? Я сначала все разузнаю. А потом уж видно будет, - соображалось как-то туго. И ощущение, что поймали с поличным. - Но за беспокойство... и бутерброд... спасибо. - Подумал и добавил: - И извини, что разбудил. Хотя... тебе же все равно на работу, так?
-Так, - улыбнулась Дуня. - Через полчаса я должна выйти из дома. Так что можно сказать, ты вовремя меня разбудил. Будильник почему-то не прозвонил.
- Какой я молодец! - Иван отдал должное бутерброду. Вкусно. Впрочем, утром все вкусно. - Тогда я в темпе доедаю и у..хожу. А то тебе же надо за полчаса - чулки, помада и все такое. А на это пока... - и все-таки откровенно уставился на выглядывающую в вырезе тонкую кружевную лямку. - Нет и намека.
-Ты можешь спокойно допивать кофе, - невозмутимо ответила Дульсинея. - А я пойду умываться.
И пошла.
В ванной шумела вода, Иван методично доедал бутерброд, запивая его холодным кофе. Потом насыпал себе еще предложенных ранее мюсли, залил молоком. За стеной кто-то продолжал от души упражняться с дрелью. К тому моменту, когда стукнула дверь спальни, Тобольцев успел смести со стола все, что видел, и даже убрать с него следы своего обжорства.
Растрепанная после сна девушка с веснушками исчезла. В дверях кухни стояла бизнес-леди - прямая юбка до колен, белая блузка, ярким пятном - пестрый шейный платок. Через руку перекинут легкий пиджак, волосы гладко убраны назад. Стрелки, тушь, помада. От взгляда фотографа не укрылось ничего, отметил все. И не сказать, что это «все» и новый имидж Дульсинеи ему понравился. Но - его ли это дело?
- Ты готов?
Тобольцев инфантильно облизнул пальцы от крошек - просто в пику этой гладкой затянутости и застегнутости на все пуговицы, этой помаде, чопорной юбке и.... колготки или чулки? Да какая ему разница?!
- Да, готов. Слушай, а тебе метро не по дороге случайно? - и, сообразив, что просьбу принято чем-то сдабривать, добавил: - Отлично выглядишь, кстати.Евдокия закатила глаза, красноречиво дав понять, что она думает по поводу таких комплиментов.
- Какой долгий у нас совместный путь, автостопщик, - но потом смилостивилась. - По пути, но сначала вымой руки. С руками в крошках в ауди не сажают.
- Я как котик! - язык голову опередил просто на корпус. - Вылизался чисто-чисто. Смотри! - и зачем-то протянул руки. - И вообще, как мне руки мыть? У меня пластырь, его нельзя мочить!Ему показалось, что смех притаился в уголках идеально накрашенных губ, на краях безупречно нарисованных стрелок. Но царица хранила серьезность. Вздохнула только:- Бери рюкзак, котик.
Она обернулась и не увидела, как он широко ухмыльнулся на «котика». Она сама не поняла, как это прозвучало. Ласково.
В прихожей Дуня сунула ноги в бежевые шпильки - и сразу практически сравнялась в росте с Иваном. Посмотрела на него - глаза почти на одном уровне.
- Пошли?
- Мяу-мяу, хозяйка. Уже бегу!Он брал рюкзак и нахлобучивал свою любимую, связанную дражайшей Антониной Марковной шапку, и поэтому не видел, как все-таки дрогнули идеально накрашенные губы.
В машине они молчали. У каждого из них начинался новый день. Новый день своей собственной жизни. У метро машина притормозила. Иван открыл рот, но Дуня его опередила. Полезла в сумочку, вытащила оттуда блокнот, черканула там что-то и протянула Тобольцеву.
- Я не знаю, как сложится, но, может, нужны будут лекарства. У меня знакомая - заведующая аптекой, если вдруг потребуется что-то достать или заказать - звони... В общем, желаю выздороветь твоей бабушке. И купи ей хоть ромашку. Даже если есть можно не все, цветку женщина обрадуется всегда, и в сто лет. Особенно, от внука. Удачи, автостопщик.Ее слова удивили. В целом. И такой неожиданной, непринятой в этом вечно куда-то спешащем и ничего вокруг не видящем городе заботой о совершенно незнакомом человеке - в частности. Что-то, неприятно похожее на угрызения совести, резко кольнуло внутри.
- Ты полна сюрпризов, Ду...ня. Куда ни кинь, - Дуня просто «человек-сто-сюрпризов-в-день». Но сейчас развивать эту мысль бессмысленно. Пора и честь знать. Давно пора, собственно. Иван спрятал бумажку с телефоном в карман. - Ну, спасибо за все, как говорится. Диван у тебя удобный, кофе вкусный, а сама ты - чудо.
Резко хлопнул дверью. Долгие проводы - лишние слезы. Это тоже из репертуара Антонины Марковны Тобольцевой. И внук ее категорически в данном вопросе поддерживал. Коротко прощаться и быстро уходить Иван умел. Но сделав пяток шагов, все же обернулся. Красная «Ауди ТТ» так и стояла у обочины. Пальцы прижались к губам. Эффектный воздушный поцелуй.
А потом крепче перехватил лямку рюкзака и быстро зашагал к метро.
*Проводив взглядом автостопщика, Дуня снова влилась в поток автомашин, и мысли переключились на предстоящий день. Она планировала сделать многое. Плюс важная встреча.Припарковав через полчаса Коко к офису, Дуняша поднялась на второй этаж, где находилась фирма «ДизайнИдея», и почти столкнулась в дверях с Олей-блондинкой, которая куда-то спешила с мокрыми глазами. Вообще, прозвище свое Оля получила не из-за всем известных анекдотов, а потому что когда-то в фирме работало двое девушек с одинаковыми именами, и чтобы понять, к какой именно обратиться, их стали звать «Оля-брюнетка» и «Оля-блондинка». Брюнетка вскоре удачно вышла замуж и закончила с трудовой деятельностью. В офисе осталась всего одна Оля, которую по привычке все продолжали называть Олей-блондинкой.
- Что-то случилось? - спросила Дуня, увидев опухшие глаза.
- Все в порядке, - шмыгнула носом секретарь-референт, - просто все мужики козлы.
- Ты, видимо, напоролась на особенно крупного, - мягко сказала Дуняша.
Оля снова шмыгнула носом.
- Ладно, иди пока, проветрись, а я к Паше. Он у себя?
- У себя, - ответила девушка, и на ее лице даже появился намек на улыбку.Паша - это было ходячее недоразумение, но талантливое! Поэтому ему многое сходило с рук. Иногда.
