В зале почти никого не было. Женщина, которая присматривала за рестораном, куда-то ушла, постояльцы, видимо, еще не встали, только двое мужчин сидели за столом прямо у того самого окна и вели тихую беседу. Но если сделать все осторожно, то они ничего и не заметят - так заняты разговором.
Дуня вынула из сумочки телефон и обнаружила, что за ночь зарядка села. Блин. Взгляд упал на камеру. Нет, ну а что? Она же автостопщика до Москвы довезет? Причем, бессовестного автостопщика, который забрал ее права! А тут всего лишь один кадр. Один! И то по делу. Потом он скинет ей фото на электронную почту. Не так уж и сложно. Дуня открыла футляр и аккуратно вынула камеру, стараясь все делать тихо, чтобы не привлекать внимание мужчин. Опустила фотоаппарат на колени и включила его. Профессиональные камеры - это не мыльницы с двумя кнопками, в них надо уметь разбираться. Но ей повезло. Однажды она уже имела дело именно с таким аппаратом. А в зале звучала негромкая музыка, так что даже если камера даст характерный щелчок - он будет заглушен. Так... быстро поймав фокус, Дуня нажала на кнопку. Потом еще раз. И еще.Потом снова опустила фотоаппарат на колени и проверила кадры. Кажется, получилось четко. Осталось только убрать камеру обратно в футляр и приступить к завтраку.Через четверть часа Дуняша вышла на улицу проведать Коко и автостопщика. Встретили ее... ноги, высунутые из приоткрытого окна. В красных, между прочим, носках! Видимо, он тоже предпочитал красные средства передвижения.
Дуня заглянула в окно и увидела, что владелец носков... спит! Однако. Кажется, не очень он торопился в Москву. А вот Дуня как раз торопилась очень. Поэтому постучала пальцами по стеклу:- Так можно и завтрак проспать!*Его сны были полны чем-то приятным, мягким и воздушным. Там слышался негромкий смех, пахло кожаным салоном дорогого авто, и мелькали тонкие пальцы с алым маникюром. Кажется, эти пальцы гладили его по голове. Или по лицу. Или... барабанили по стеклу?!Иван прищурился на яркое, бьющее аккурат в левый глаз солнце. Приподнялся на локтях, поморщился на занывшую спину - устроиться на разложенных сиденьях царской кареты так и не удалость толком, пришлось открывать окно и высовывать наружу ноги. И, кажется, их покусали голодные майские комары. И около его покусанных ног стояла Дульсинея. Свежая, бодрая и... и недовольная.
- Автостопщик, доброе утро! Скоро полдень будет, а ты все спишь!Ну да, кто-то спал в удобной и мягкой постельке. Поэтому может позволить себе прямо с утра с места в карьер начинать воспитывать других людей.
- Я не сплю. Я бигуди снимаю! - пробурчал Иван. Поднес руку с боевыми suunto к глазам. - И вообще... Еще даже нет одиннадцати!
- Нет, если тебе не надо в Москву, то ты, конечно, можешь продолжать, только права отдай. А мне, знаешь ли, работать завтра. Поэтому решай: встаешь и завтракаешь или остаешься здесь.
Утренняя Дунина невозмутимость и снисходительная усмешка действовали не хуже ударной дозы кофеина.
- А ты принесла завтрак? - он, наконец-то втянул ноги внутрь и выглянул, облокотившись, в окно. - Где кофе, Дульсинея?
- В ресторане, конечно. И скоро, между прочим, закончится.
Непоколебима, как швейцарский банк! Иван толкнул дверь машины, вынуждая царицу отступить назад. Сладко, с чувством потянулся, втайне надеясь, что напрягшийся бицепс и полоска вполне пристойного пресса будут замечены и оценены. Ну а что? Ваня девушкам обычно нравился. Бицепсом и прессом - точно.
- Полное отсутствие христианского милосердия, - к его разочарованию никакого внимания к своему прессу Иван не увидел. - Я могу принять душ в твоем номере?
- Вообще, я принесла тебе камеру. Целую и невредимую. Сторожила всю ночь от лихих людей. Разбудила, что бы ты успел на завтрак, и да, готова предоставить ванную. И после этого ты еще будешь намекать, что Дульсинея попалась не та?
Как он мог не заметить, что она держит в руках футляр - это вопрос занятный. Почему в первую очередь пялился на ее немного небрежную прическу, алый лак и коленки? Пропади они пропадом, ее коленки! Чулки или колготки в этот раз? Вцепился как утопающий за соломинку, в протянутую камеру.
- Ты ж моя прелесть! - демонстративно чмокнул в теплый черный пластик. - Как я по тебе скучал! - а затем, среагировав на иронично вздернутую бровь. - Дульсинея самая лучшая! В этих краях точно. Если ты закажешь мне двойной эспрессо, пока я принимаю душ, я облобызаю край твоего платья.
Изгиб стал еще ироничней и невозмутимей.
- Давай так. Я обойдусь без лобызания платья как-нибудь, а ты сам себе закажешь эспрессо.
- А за поцелуй коленки?
Откуда в нем взялось это ослиное упрямство, Иван и сам не мог понять. Вообще-то, он гордился своим умением договариваться. Но тут был какой-то совсем особый случай. Во что бы то ни стало добиться своего. Знать бы еще - чего?
- То есть ты уверен, что мне нравится поцелуй коленки? - ироничный изгиб обозначился теперь и в уголке губ.
- А тебе часто целовали колени?
- Бывало. И всегда неудачно.
Конечно, неудачно. Что человек, которого зовут Илюша, может понимать в поцелуях женских коленей? Особенно таких... офигенных.
- Вот! Поэтому советую довериться профессионалу! Выбирай: левая или правая?
- Никакая. Если не хочешь получить коленкой в лицо. У меня это зона щекотки. Так что, автостопщик, пока я не передумала - иди в душ. На ванну и завтрак даю тебе полчаса, - с этими словами девушка повернулась и пошла к гостинице.
Ну, совсем непрошибаемая она сегодня!
- А кто щекотки боится, тот, как говорит моя бабушка, ревнивый, - крикнул ей уже вдогонку. Она не убавила шаг. - Эй, ключи-то от номера дай, ревнивца.
- Догонишь - отдам.
Он не поверил своим ушам. Просто не успел - потому что тут же сорвался с места, в два шага оказался рядом. Она не обернулась на его шаги. Замерли оба. Иван из-за спины подал ей руку раскрытой ладонью вверх. И почему-то шепотом и на ухо сказал:- Ключи от сокровищницы, сеньорита!Какое-то время она молчала. Потом аккуратно отвела его руку и обернулась. Окинула его внимательным взглядом - от головы до... Черт. Он так и помчался за ней. В носках.Ему протянули ключи со словами: «Время пошло». А Дульсинея развернулась и пошла обратно к машине. Она почти дошла, а он все стоял и смотрел ей вслед.
И только когда она открыла дверь, Иван словно очнулся. Босиком. Как придурок, босиком. В красных спайдерменовских носках.
- Подожди! Я кроссовки возьму, - и рюкзак. В котором права Дуни.
Упаковав камеру в рюкзак, закинув его за плечо и воссоединив спайдерменов и росинантов, Иван двинулся к гостинице. То, что он при этом напевал: «Утро туманное, утро седое», его уже не удивляло. Ну, проснулась в человеке вбитая еще в детстве музыкальность - с кем не бывает? И вообще, гены - страшное дело. А если уж у тебя мама - преподавать по классу фортепиано...
Вот об этом в том числе думал Ваня, принимая душ. Чистоплотность - это тоже маменькой вшито в автопилот. За месяцы путешествия приходилось поступаться многим, в том числе и гигиеной. Но чем ближе была... нет, даже не Москва, которую Иван привык считать своим домом, а родная Коломна, а с ней и квартира на улице Дзержинской, и Ида Иванова и Антонина Марковна Тобольцевы - тем быстрее исчезал вольный рыцарь дорог - обросший бородой, похудевший килограмм на пять, не ночевавший за последние несколько месяцев дважды на одном месте, и появлялся хороший мальчик Ваня Тобольцев. Который всегда держал спину прямо, мыл руки перед едой и кушал с закрытым ртом. Иван вздохнул и поскреб щетину. Почему-то чем ближе к Москве, тем сильнее чесалась образовавшаяся за эти месяцы на лице растительность.
