Те, кто хорошо знал Иктона, наверняка уловили в его интонациях нотку иронии. По губам Томмона скользнула презрительная усмешка, но он мгновенно ее стер.
Черные глаза гурума твердо встретили взгляд наместника. Матори грациозно спешился и легко поклонился наместнику трона Лероса.
– Войско Союза явилось по твоему зову, повелитель, – казалось, гурум не уловил насмешки в словах Иктона.
– Я это заметил, мой доблестный союзник. Заметил, когда скалы Ящеровой Пасти усеяли твои воины, а неприятеля накрыло облако стрел, выпущенных из ваших тугих луков. – Наместник позволил себе подобие легкого поклона. – Я обещал вольному народу обширные территории близ Безумного моря? Соответствующие бумаги в ближайшее время будут переданы вождям Союза племен моими секретарями. От имени короны благодарю тебя! Что-то еще?
– Да, – кивнул гурум. – После атаки мои воины заметили маленький отряд, направлявшийся к полю битвы. Рыцари, к сожалению, отказались сдаться и были уничтожены. Мы не убиваем женщин, поэтому – вот…
Матори отошел в сторону, и взгляд наместника остановился на вороном жеребце, через седло которого была перекинута связанная женщина. Иктон невольно облизнул пересохшие губы…
– Матори, – севшим от волнения голосом произнес он. – Вот это воистину королевский подарок! Снимите ее!
Последние слова были обращены к солдатам наместника – на мгновение те растерялись.
– Ну же! – зарычал герцог.
Воины поспешно выполнили приказание и сняли женщину с седла и поставили на ноги. Она пошатнулась, неловко повела связанными руками и вскинула голову, вперив гневный взгляд в наместника.
– Моя дорогая супруга, – вкрадчиво произнес Иктон, – я теряюсь в догадках! Позволь узнать, почему я вижу тебя здесь? Ведь, исходя из моих указаний, ты должна была еще вчера присоединиться ко мне! Проклятье!
Талина без всякого страха взглянула на взбешенного наместника и с ненавистью ответила:
– К чему эти речи, чудовище? Ты все прекрасно понял – я думаю, ума тебе не занимать.
– Ты права, дражайшая… – хищно усмехнулся Иктон. – К твоему великому сожалению, я – не глупец! Поэтому заранее позаботился обо всем.
На несколько тягостных мгновений герцог умолк. Наконец его нахмуренное лицо прояснилось.
– Признаться, твое появление слегка изменило мои планы… Я планировал в ближайшем будущем казнить предавшего меня военачальника. Но… – Иктон извлек из ножен изящный кинжал. – Я даю тебе шанс! Шанс вернуть мою благосклонность и возможность избежать некоторых последствий! Возьми этот клинок и пронзи грудь изменника – графа Арно!
Талина взглянула на покрытого кровью Корноса, и из ее прекрасных глаз покатились слезы.
– Сделайте это, госпожа… – прохрипел граф Арно. – Сделайте… или я умру в страшных мучениях.
– Прости, я не… Я не смогу, – прерывающимся от рыданий голосом произнесла герцогиня и опустила голову.
– Ты отказываешься? – звенящим голосом воскликнул наместник, и руки его затряслись от бесконтрольной всепожирающей ненависти. – Отказываешься? Ну так смотри.
Он медленно подошел к Арно, вновь взял того за волосы и, глядя ему прямо в глаза, медленно перерезал горло… Поток крови залил латы Корноса. Страшно захрипев, граф уронил голову на грудь и медленно повалился на бок. Еще какое-то время конечности его подергивались, затем тело Корноса обмякло…
Иктон с ненавистью наблюдал, как Талина пошатнулась, закатила глаза и без чувств упала на руки подхватившего ее солдата. Глаза наместника сузились, и, исполненный отвращения, он прошипел:
– Эта женщина мне более не интересна…
Потом он огляделся и, остановив взгляд на предводителе кочевников, воскликнул:
– Матори! В знак своего расположения я дарю эту женщину тебе! Отпразднуй великую победу – развлекись с ней после праздничного ужина!
Гурум, наблюдавший за происходящим с холодным презрением, сверкнул глазами и скупо ответил:
– Благодарю, но у меня достаточно женщин.
– Тогда отдай ее своим воинам, – в ярости воскликнул наместник. – Пусть восславят своего короля!
Матори сдержанно вздохнул и спокойно взглянул в глаза обезумевшего от бешенства правителя:
– И вновь тебя благодарю, но мои воины чтут честь любой из женщин. Нас интересуют лишь бумаги.
– Член Охтама! – выругался Иктон. – Ты осмеливаешься осуждать меня?!
Гурум промолчал.
В этот момент, пытаясь сгладить ситуацию, граф Томмон коснулся руки наместника:
– Господин… Я могу отдать ее своим солдатам… Уверен, им такое придется по вкусу.
– Да, – рассеянно ответил Иктон и встряхнул головой. – Распорядись, чтобы… Чтобы эта… девка… Чтобы я никогда о ней больше не слышал! Ты все правильно понял?!
– Поверьте, господин, – едва уловимая улыбка пробежала по губам Томмона, – вы о ней больше не услышите.
После этих слов граф кивнул своему адъютанту. Тот правильно истолковал безмолвный приказ и, склонившись в седле, что-то прошептал на ухо пехотинцу. Солдат выслушал и ошарашенно взглянул на офицера – тот утвердительно кивнул, подтверждая сказанное. Пряча похотливую улыбку, исполнительный воин нерешительно подошел к лежащей без чувств герцогине Волчьих гор, еще раз осмотрелся и, не находя препятствий, поднял тело женщины и понес его прочь. Провожая взглядом солдата, Иктон заметил, что к тому присоединились еще несколько заинтересованных соратников, и удовлетворенно кивнул. Потом он с раздражением взглянул на гурума и сухо произнес:
– Матори, прошу прощения, я допустил несдержанность. Ну, ты понимаешь – женщины… и все такое…
Гурум неопределенно кивнул в ответ.
– Прошу тебя и твоих вождей проследовать в Санирад, – торжественно продолжил наместник. – Вечером за праздничным ужином мы воздадим должное твоим воинам.
Матори поклонился, взлетел в седло и в сопровождении своих воинов покинул поле боя.
Торнол вновь осмотрел пленников. Встретившись с ним взглядом, Таррес сплюнул и пробасил:
– Мразь королевской крови…
В ответ Иктон хищно улыбнулся и обратился к Томмону:
– Голову предавшего меня графа Арно отделить от тела и водрузить над Северными воротами! Остальных изменников – в королевскую тюрьму!
Затем наместник взобрался в седло и направил жеребца в сторону Санирада.
Невыносимый зной наконец-то уступил место спасительной вечерней прохладе. На горизонте появились серые тучи, предвещавшие затяжные дожди. Западнее Долины луны, туда, где в перелесках глубокие овраги избороздили ландшафт, стекались маленькие повозки, запряженные приземистыми лошадками земледельцев. Крестьяне, согнанные с близлежащих поселений, трудились не покладая рук. Одни разгружали телеги и сбрасывали трупы в овраги, другие немедленно засыпали нагромождения изувеченной человеческой плоти землей со склонов.
