– Я дам вам молоко, – Лидия Александровна вынырнула из шкафа, держа в руках две бумажные пирамидки, – оно хорошее, с витаминами, возьмите!
Евгений покачал головой.
– Нам выдают, – улыбнулась она, – положено усиленное питание, и пациентам, и нам.
– Раз положено, так питайтесь!
– Ой, вечно завхоз забудет, а потом сразу за три месяца привезет, так что до срока все равно не успеешь выдуть, разве что молочные ванны принимать, чтоб не пропало.
– Нам вино давали, оно, слава богу, не портится. Оптом даже лучше было, – заметил Евгений, отгоняя от себя навязчивый образ Лидии Александровны в молочной ванне.
Она положила пакеты молока возле его куртки. Вода в банке забулькала.
– А вы сегодня дежурите? – спросил Евгений.
Лидия Александровна отмахнулась:
– Нет, просто работы по уши. Очень много эмпием идет, всех пунктировать надо, потом истории писать… Видите, что у меня на столе? Одно могу сказать – по части писанины ваши любимые Маркс и Энгельс просто дети по сравнению с докторами. Даже в кошмарах им такое присниться не могло. Марксу, может, разок привиделось, но он подумал, нет, не могут люди столько писать, повернулся на другой бочок и спокойно спал себе дальше.
Евгений улыбнулся и не стал спорить. За окном сгустилась темнота, и ничего не было видно, но чувствовалось, что там пустырь, а дальше, за накипью промзон и гаражей, город совсем кончается.
Послышался лай собаки, одинокий, глухой, как в опустевшей деревне.
– Насыпайте, – Лидия Александровна с помощью черенка ложки поддела крышечку кофейной банки, – берите сухари и хлеб с вареньем.
Только кипяток был разлит, от чашек пошел ароматный парок и Ледогорова срезала верхушку пакетика молока подозрительно медицинскими ножницами, как дверь открылась, и на пороге показался молодой парень с рентгеновскими снимками.
– Лидия Александровна, гляньте, нет ли пневмоторакса?
Она подошла к висевшему на стене загадочному жестяному ящику и нажала выключатель. Передняя стеклянная стенка ящика замерцала молочно-белым ярким светом, моргнула и погасла.
– Да гребаный ты по голове! – Лидия Александровна сильно стукнула ящик сверху, сбоку, а потом дала контрольный снизу. Капризный прибор моргнул пару раз, но потом все же загорелся.
Врачи прикрепили к нему рентгеновские снимки и принялись их разглядывать, причем молодой обратным концом шариковой ручки выводил какие-то линии, а Ледогорова отрицательно качала головой. Она то отходила на несколько шагов, то смотрела почти вплотную и в целом напомнила Евгению какого-нибудь махрового эстета в музее перед шедевром живописи.
– Нет, ничего тут нет, – наконец решила она, – вы пали жертвой скиалогического шантажа. Смотрите, на боковушке никаких признаков… Но, если сомневаетесь, сделайте контрольный на выдохе.
Врач ушел, и Лидия Александровна села на диванчик с кружкой в руках.
– Вот так всегда, – улыбнулась она, – сидишь-сидишь, никому не нужен, но стоит только кофейку себе налить, как нате-пожалуйста. Хорошо еще простой вопрос, а не кровотечение, тьфу-тьфу, не дай бог.
Евгений спросил про скиалогический шантаж, и Ледогорова объяснила, что это когда тени на рентгеновском снимке так причудливо накладываются друг на друга, что имитируют патологическое состояние.
Он глотнул кисленького кофе, и так вдруг захотелось повиснуть на колесе времени, хоть чуть-чуть притормозить, растянуть эти минуты неожиданного счастья и спокойствия…
Но дома ждет мама, которую он никогда не оставлял одну так поздно.
– Спасибо за кофе, – Евгений поднялся, – а вы скоро уходите? Я бы очень хотел проводить вас, но должен быть дома максимум через полтора часа.
Лидия Александровна взглянула на часы:
– Ого! Пожалуй, можно и на свободу! Отвернитесь только, я переоденусь, и пойдем. Парк Победы не слишком большой для вас крюк?
– Я в коридоре подожду, – сказал Евгений.
Оказалось, он совсем забыл, как это – идти не одному, приноравливать свои шаги к темпу спутницы и разговаривать на ходу. Лидия Александровна оказалась немножко меньше ростом, чем он думал раньше, но, когда на эскалаторе он встал ступенькой ниже, лица их оказались на одном уровне. Глаза в глаза, и губы ее были совсем близко.
Так захотелось поцеловать эти губы, что Евгений нахмурился и строго спросил:
– А вы, стало быть, не готовились совсем? Так были уверены, что получите автомат?
Ледогорова засмеялась:
– Ой, слушайте, сначала столько работы навалилось, что я просто забыла, реально ни одной минутки сесть пофилософствовать не оставалось. А потом вспомнила, конечно, но как-то предпочла думать, что еще не вспомнила. Надеялась, что оно само собой решится, и в итоге, видите, оказалась права.
Евгений пожал плечами и попытался убедить себя, что она грубая, наглая и ржет, как лошадь.
– Вам спасибо нечеловеческое просто! Вы такой классный преподаватель, мне даже жаль, что с философией все покончено, а то б я к вам на лекции ходила…
– Не получится у вас.
– Почему?
– А вы не знаете?
Она покачала головой и нахмурилась.
– Вы, Лидия Александровна, нагнули меня слишком сильно, так что теперь придется уволиться.
– Да о чем вы?
Тут эскалатор кончился, а у перрона как раз стоял с открытыми дверями нужный им поезд. Они побежали и успели, как только Евгений вскочил в вагон, двери с тяжелым вздохом захлопнулись за ним.
Он взялся за поручень, а Лидия Александровна стала держаться за его плечо, и оказалось совсем не важно, что она сделала, лишь бы только не отпускала.
– Я никак не интриговала против вас, честно, – сказала Ледогорова, заглянув Евгению в глаза, – вообще ни разу.
– Да?
– Ну только разве что сказала на кафедре, что вы пыльный старый импотент с манией величия. И все.
– А можно об этом не кричать на весь вагон?
– Ой, извините.
– И я не старый. Как минимум.
– Но это все, что я сделала против вас.
– Ладно.
– Простите, я вас так убеждаю в своей невиновности, как будто для вас это важно.
Евгений улыбнулся:
– Я так и думал, что не вы. Завуч из лучших побуждений попросила за хорошую девочку, она, кстати, о вас прекрасно отзывалась… Видно было, что действительно ценит вас как специалиста. А когда я отказал, у нее, видимо, заработало оскорбленное самолюбие. Цепная реакция.
– А хотите, я скажу, что вы правильно мне не ставили зачет? Типа строгий, но справедливый препод.
Евгений вздохнул. Механический голос объявил, что следующая станция «Парк Победы», и он повел свою даму к выходу, напряженно размышляя, уместно ли слегка приобнять ее за талию или нет. Так и не решился.
