Ужин в ресторане проходит отлично. Заведение было с восточным колоритом, очень красиво оформлено в среднеазиатском стиле. Мы заказали плов, и нам подали его с особой церемонией. В зал вынесли огромный расписной казан и с шиком преподнесли нам красивые тарелки, наполненные вкуснейшим пловом. Вечер прошел идеально, закончившись неспешными ласками в кровати. После этой недолгой разлуки мне хотелось крепче обнимать Костю, чувствуя его ласку и поцелуи. Любимый был настроен также.
Нежные поглаживания, легкие поцелуи и тихий шепот распаляли также, как и страстные объятья.
Костя не спешил, стремившись утопить меня в неге и сладком томлении. Я глажу любимого, стремясь приласкать его всюду, где мы соприкасаемся. Несмотря на то, что огонь полыхает между нами все жарче, Костя не стремится сразу войти в меня, продолжая медленную ласку, заставляющую пылать ярче. Удовольствие вспыхивает во мне, заставляя томиться в ожидании, и я поскуливаю от нетерпения, слыша, как любимый в моих объятьях горит ярче пламени, но жестоко продолжает оттягивать самые страстные моменты.
— Свет, я тебя так хочу, — жарко шепчет мне Костя. — Девочка моя, любимая.
— Поспеши, любимый, ждать уже не могу, — стону я в нужде по нему.
Слова любви в последнее время все чаще звучат между нами в такие минуты, и мне все легче произносить их. Я любила и чувствовала его любовь, как нечто живое. Забота, защита, обожание, страсть и любовь. В последнее время мой мужчина дарил мне всего себя без остатка, не жалея времени и сил. Мне безумно хотелось ответить ему тем же. Чувства стали вырываться из меня, грозя переполнить и прорваться, словно сквозь дамбу.
С наслаждением погружаю ладони в его волосы и заставляю посмотреть себе в глаза. Вижу Костю и все то, что он мне не говорит. Я вижу любовь в его глазах и, словно огонь, она вспыхивает во мне еще сильнее.
— Я тебя люблю. — тихо шепчу, глядя Косте прямо в глаза, заставив замереть любимого.
Мужчина подо мной вздыхает и, тяжело задышав, крепче обнимает.
— Малыш, и я тебя так сильно люблю, — шепчет Костя, также не отрывая взгляда от моего.
Медленно опускаюсь на член, вбирая его полностью в себя. Костя обхватывает мои бедра и заставляет подчиниться. Наши движения настолько медленны, что я будто горю в огне и вижу, что мой любимый сгорает со мной. Слова любви кружатся между нами невысказанным торнадо. Я люблю, и Костя тоже. Наш секс давно перестал быть физиологическим процессом, став по-настоящему слиянием душ. Во взгляде этого мужчины читаю обещание любить и беречь, холить и лелеять, нежить и баловать. Всю свою суть выливаю в своем ответном взгляде. «Люблю безумно. Ты мой единственный. Родной мой, я так долго тебя ждала». Повторяю эти слова про себя и, словно молитву, возношу ее в космос. В момент взрыва ощущаю, будто душа вырывается на свободу, окрыленная чувствами к Косте.
Лежу в ванне в объятьях любимого. Большая чаша позволяет легко расположиться вдвоем. Устало вздыхаю, пока Костя занимается любимым делом — намыливает мои волосы, проводя сквозь них своими ладонями. Вообще, мытье стало и его любимым занятием. Я настолько привыкла к его заботливой манере, что купание в одиночестве было непривычным и каким-то скомканным. Если раньше могла легко нежиться в ванне одна, то теперь без Кости я лишь принимаю торопливый душ. Удовольствие теперь — это отдаться ему, чтобы любимый медленно и неспеша занялся волосами и телом, мягко массируя все, что его привлекало. В ответ я так же с удовольствием ухаживала за ним. Быть с Костей — это значит быть всегда готовой к сексу, но еще больше к прикосновениям, ласке, поцелуям, расчесыванию. Мужчина мог сосредоточенно работать с бумагами и расхаживать в трусах по дому, пританцовывая под музыку. Знал, как рассмешить меня и поднять настроение. Он любил массаж и прикосновения, веселье и смех, но порой был таким страстным любовником, что мне казалось, будто что-то темное вырывалось наружу.
Сменив положение, я поменялась местами с Костей, став намыливать его грудь и плечи. Вытянув ноги, любимый плескался в воде.
— Следующие выходные будут длинными, — расслабленно произносит он, поглаживая мои ноги, обернутые вокруг него.
— Да, — вздыхаю я, потянувшись к шампуню и вылив немного на его светлые волосы. — Мне намекнули, что ждут в Москве.
— Ты поедешь? — немного кисло спросил Костя.
— Придется, мама с Сашкой ждут, — киваю в ответ.
— Опять секс в машине, — хмыкнул мужчина, по тону надувшись.
— Ты не хочешь? — усмехаюсь я, вспомнив свою кривую спину по утрам.
— Хочу, но не в машине, — капризничает Костя.
— Придется потерпеть, Коть, — фыркаю я, слыша его тон. — И через выходные тоже.
— Блин, — расстроено протягивает Костя. — Я думал, хоть вторые праздники со мной будешь.
— Я и так все время с тобой, — хмыкаю я, став смывать шампунь с волос.
— А когда у тебя следующий отпуск? — неожиданно спрашивает любимый.
— В июне, — легко отвечаю я.
— Поехали куда-нибудь? — ожидаемо предлагает Костя.
— Куда ты хочешь? — усмехаюсь я, зная, что уже согласна.
— На море, плескаться в водичке, — фыркает мужчина, брызнув в меня водой.
— Летать боюсь, — морщусь от воспоминания своей фобии.
— Я же буду рядом, Малыш, — спокойно говорит Костя. — Так что все будет хорошо. Шенген есть?
— Мы в Питере, — вскинув брови, отвечаю я. — Здесь у всех есть Шенген. Народ в Финку за продуктами катается и на выходные.
— Тогда я все сделаю, — запрокинув голову, произносит мужчина. — В каких числах у тебя отпуск?
— Четвертого в субботу я уже свободна, — отвечаю я абсолютно спокойно. — И на три недели.
— Договорились, Свет, — довольно отвечает Костя, по глазам которого видно, что он загорелся идеей.
— Теперь мне будет легче делить тебя в майские праздники.
— Посмотрим, как все будет, — мягко фыркаю, чмокнув его в лоб.
— Будет круто! Я все устрою, — улыбается мужчина.
— Что надо от меня? — сдерживая смех, уточняю.
— Документы и себя, — лукаво отвечает Костя. — Быть голой и моей. Готовой для секса и любви.
— Голой и твоей? — усмехаюсь я. — Секса и любви?
— Именно так, — подмигнув мне, отвечает он. — Я уже жду этого.
Я смеюсь при виде такого энтузиазма и заканчиваю мытье себя и Кости. Остаток выходного проходит в приятной атмосфере нежности и ласки. Мы погуляли по центру города, словно влюбленные голубки. Раньше я осуждала открытые проявления чувств на публике, но теперь, когда меня саму беспрестанно целовали и обнимали, стала лояльно относиться к таким же парочкам.
Питер впитывал весну и радовал солнцем. Исаакий, Казанский, Театральная площадь, Невский проспект, Дом Зингера, Аничков мост. Мой любимый город был восхитителен, и я с радостью показывала его другому любимому.
