— Я покажу, — иронично язвит Вольский, мрачно улыбаясь. — В деталях.
Всю дорогу до его дома я практически бегу, ибо Костя буквально тащит меня за руку. На предложение зайти в кафе и перекусить получаю такое выражение лица, что кажется кормить меня не будут всю следующую вечность. Предложение сходить в кино удостоилось ответом:
— Обойдешься!
— То есть покатать девушку в метро — это верх твоей развлекательной программы? — усмехаюсь я, пока Костя достает ключи.
— Я покатаю тебя кое на чем, — усмехается мужчина, затаскивая меня в подъезд.
— Ой, что-то у меня голова заболела, — пищу я, поняв, что расплата близка.
— Не прокатило, — мрачно отвечает Вольский, не глядя в мою сторону, а только на цифры, отсчитывающие этажи в лифте.
— Я кушать хочу — жалобно произношу я, сдерживая смех.
— Ты ела час назад, — фыркает Костя, прекрасно понимая куда я клоню.
— И что? У тебя лимит? — огорченно и обиженно шепчу я.
Вдруг Костя начинает хохотать, закрыв лицо рукой:
— Какая ж ты язва! Поняла, что пришел час расплаты и сразу кушать, кино, попить и пописать захотелось?
— Кстати, пописать тоже хочется, — хохочу я, поняв, что мужчина немного остыл.
— Нет, — вдруг серьезно и даже хищно отвечает он. — Сначала ты мне повторишь, все то, что говорила в метро, примешь свое наказание, а потом и пописаешь, и поешь, и мультики посмотришь.
— Какой ты оказывается! — возмущаюсь я. — Шуток не понимаешь!
— О! Я понимаю, — усмехается Костя, когда дверь лифта открылась. — Только вот теперь настала моя очередь шутить.
Вдруг хватаюсь за поручень в лифте и остаюсь в кабине. Вольский мой маневр замечает и тянет за руку на себя. Я решаю дать последний бой и упираюсь ногой в откос двери.
— Света, мое терпение закончилось под землей, — бормочет Костя, резко перестав тянуть меня и решив вопрос кардинально — закинув на плечо и еще наградив шлепком по заду.
— Костя, я тебя прошу, давай без фанатизма! — вдруг взволнованно говорю я. — Мы взрослые люди.
Может я слегка и перегнула палку в метро, но это же было шуткой.
— Конечно-конечно, Шутница, — быстренько отвечает мужчина, совсем не успокоив меня своим наигранно-мирным тоном.
— Костя, — максимально строго произношу я.
— Что, Света? — усмехается мужчина, открывая дверь ключом.
— Ты же осознаешь, что я маленькая, хрупкая девушка, а ты здоровый мужик под восемьдесят кило?
— Девяносто два, — усмехается Вольский.
— Откуда столько? — недоуменно спрашиваю, пока Костя, не спуская меня с плеча, снимает мою и свою обувь. — У тебя нет жира.
— Зато мяса много, Светочка, — фыркает Костя. — И ты умудрилась взбесить все девяносто два килограмма.
— Костя, я бесила конкретно грамм двести, максимум триста, — хохочу я, пока меня несут в спальню. — И то, они, кажется, уже успокоились.
— Поверь, эти двести-триста грамм смогли нажаловаться остальным, — отвечает Костя, сбрасывая меня на постель. — Раздевайся, Ведьма.
— Костя, давай поговорим? — успокоительно прошу я, глядя, как Вольский скидывает пальто, рубашку и расстегивает ремень.
— Поговорим, Свет, — кивает мужчина. — Обязательно поговорим и, конечно, вспомним все твои шалости. Раздевайся.
Не выдерживаю и начинаю хохотать, настолько мрачен стоящий передо мной мужчина. Я была возбуждена и на взводе также, как и он, но хотелось еще пошалить.
— Мне казалось тебе все понравилось, — усмехаюсь я, глядя, как брюки полетели на пол и показались весьма веселые трусы со Спанч Бобом. — Что это?
— Мои счастливые трусы, — едва сдерживая смех, отвечает Костя, глядя, как я заливаюсь от хохота.
— Зачем ты одел их сегодня? — вытирая слезы, спрашиваю я, пока мужчина стягивает с меня пальто.
— Чтобы мне повезло, — усмехается Костя, расстегивая ремень моих узких черных брюк. — С тобой возможны любые сюрпризы, так что я решил подстраховаться.
— Скажи еще, что выиграть спор тебе помогли именно они, — смеюсь я, пока Костя лишает меня блузки.
— Не исключено! — отвечает мужчина, отбрасывая одежду в сторону. — Может только мысль, что я могу кончить в свои счастливые трусы, уберегла меня от позора в метро.
Отползаю от Кости к изголовью кровати, продолжая лукаво улыбаться:
— Так вот кто истинно выиграл спор?
— Спор выиграл я, — усмехается Костя, ползя за мной уже без счастливых трусов. — И я намерен получить награду за свое ангельское терпение.
— Если так было тяжело, мог бы выпустить напряжение, — невинно произношу я, глядя на его эрекцию.
— Я думаю, если бы я «выпустил напряжение», то ты бы пустилась в пляс прямо в вагоне, — улыбается.
Костя, схватив меня за лодыжки и потянув к себе.
— Как ты догадался, — смеюсь я, пока мужчина снимает с меня трусики. — Я планировала станцевать ламбаду, пока ты оплакивал бы проигранный спор.
Взглянув мне между ног, Костя изменился в лице, перестав улыбаться. Я знала, что он там видит влагу, которая беззастенчиво говорила, что свой спор я проиграла. Взглянув выше, на мой бюстгальтер мужчина тихо спросил:
— Зачем ты его надела?
— Не хотела замерзнуть, — так же тихо отвечаю я, враз изменив настроение с веселого и озорного на более темное и томное.
— Я бы не дал тебе замерзнуть, — шепчет Костя, поцеловав мое колено. — Согрел бы тебя.
Поцелуи понеслись по моим ногам, пока я пыталась расстегнуть замок на оставшемся клочке своего белья. Справившись с застежкой, я застонала от того, что Костя решил ошеломить меня оральными ласками. Отбросив лифчик, готовлюсь взлететь к звездам, но вдруг мужчина выныривает из центра моего удовольствия и спокойно говорит:
— Я обещал отомстить тебе?
— Что?! — моргая, переспрашиваю я сквозь возмущение остановкой.
— Месть такова: ты не кончишь, пока я тебе не разрешу, — ухмыляется Костя при виде замешательства на моем лице.
— Каким образом ты это хочешь провернуть? — недоуменно спрашиваю я, прекрасно понимая, что он меня не удержит от того, чтобы получить оргазм.
— Увидишь, — продолжает ухмыляться мужчина, вновь возвращаясь к нежным ласкам.
Спустя почти полчаса я ненавидела Костю всеми фибрами своей души. Этот мужик останавливался всякий раз, как только меня начинало трясти в преддверии удовольствия. Просто останавливался и ждал, пока мои судороги не пройдут. Брыкаться было бесполезно, Костя был сильнее и держал меня крепко, уговоры тоже не помогали, мучитель был непоколебим.
— Костя, пожалуйста, прошу!
