— Если вопрос в квартире, то дай мне немного времени, и я благополучно съеду не вопрос, — закрыв глаза, спрашиваю его. — Я так устала, мне плохо и вообще все валится из рук. Ты еще решил изобразить оскобленную невинность? Не надо. Мы взрослые люди и давай все решим миром?
Сквозь темноту сомкнутых век слышу тяжелый мужской вздох. Кажется, театр одного актера решил свернуть свой спектакль, поняв, что единственный посетитель вышел из зала.
— Малыш, я не знаю, что случилось, но я ни в чем не виноват, — вдруг начинает убеждать меня Костя. — С чего ты взяла, что я тебе изменяю?
— Видела своими глазами, Кость, — вдруг кричу я. — Я видела, как на тебе скакала какая-то девка!
Меня трясет от ужаса, злости и отчаянья. Я готова хлопнуться в обморок прямо тут. Произнести эти обвинения вслух было страшно, но увидеть удивление в глазах Кости было выше моих сил. Мне вдруг показалось, что я люблю монстра. Неужели он не понимает, как это больно! Его удивляет, что меня задевает измена?! Сюрприз!
За секунду как зарыдать, чувствую такую дурноту, что ванная начинает вращаться сразу в двух направлениях. Костя успевает подхватить меня на руки, и это придает мне дополнительные силы.
Пусть я жалкая размазня, но трогать меня не стоит.
— Убери свои руки, — рявкаю, садясь на крышку унитаза.
— Свет, блин, ты чуть в обморок не упала, — взволнованно шепчет Костя, намочив край полотенца и желая, видимо, обтереть меня им, но я отмахиваюсь от его помощи, как от назойливой мухи.
— Просто оставь меня одну, пожалуйста, — шепчу в ответ, не желая даже смотреть на него. — Выйди.
— Что бы ты не думала, я тебе не изменял, — поджав губы, шепчет Костя, выйдя за дверь, не закрыв ее.
Отсидевшись пару минут в ванной и закончив утренний ритуал умывания, выхожу на кухню, чувствуя запах жаренной яичницы. Мгновенно это заставляет меня, зажав рот, рвануть обратно в уборную опорожнить желудок, в котором, по сути, ничего и не было. Костя забегает следом за мной и взволнованно бормочет:
— Черт, я хотел завтрак тебе приготовить.
— Ничего не надо, — недовольно фырчу я, выставив ладонь и не позволив приблизиться. — Просто уйди и все.
— Свет…
— Костя, от тебя еще несет чертовыми яйцами! — в отвращении произношу я, почувствовав новые позывы.
— Кофе? — с надеждой спрашивает мужчина и, увидев мои отрицательный мотки головой, вновь делает попытку. — Чай?
— Зеленый, без сахара, — сдавлено хриплю я, глядя, как стремительно он покидает ванную.
Спустя минут десять мы сидим на кухне, и я пью чай, который раньше терпеть не могла. Костя рассматривает меня с каким-то напряжением, но молчит, и я благодарна ему за это. Что-то творится во мне такое в присутствии этого мужчины. Наверное, это месть. Я хочу разрушать его и делать больно. Сижу и просто чего-то жду, но, как только Костя набирает воздуха, чтобы произнести что-то, я его пресекаю:
— Если произнесешь хоть слово, я закричу.
Мужчина поджимает губы и сдерживает свои слова. Откинувшись на спинку стула, Костя раскидывает руки в стороны, как бы спрашивая, что ему тогда делать. Я молча упиваюсь его растерянностью и недоумением.
— Не надо уверять меня, что я ошиблась, — мрачно произношу я, пристально посмотрев ему в глаза. — Галлюцинациями и шизофренией я так же не страдаю. Ты утверждаешь, что не изменял, но я все видела своими глазами. С моей стороны это выглядит так: «Не верь своим глазам! Верь моим словам!» Я что, похожа на идиотку?!
— Свет…
— Заткнись, я ничего не хочу слышать от тебя, — перебиваю я, просто не желая слышать оправдания. — Зачем ты явился?
— Узнать, что случилось и наладить отношения, — со вздохом тихо произносит Костя.
— С чемоданом? — уточняю я, ибо разглядела его в прихожей.
— Я говорил, что скоро закончу дела и смогу приехать с концами? — вскинув брови, произносит мужчина.
— И вот.
— Ты собираешься жить здесь? — спрашиваю я, окидывая взором кухню.
— Я собираюсь жить с тобой, — напряженно поясняет Вольский. — Если тебя не устраивает эта квартира, меня устроит любая другая.
— Зачем? — устало спрашиваю я, закрыв глаза, чтобы сдержать слезы.
— Странный вопрос, Свет, — хмыкает мужчина.
— Если это только ради ребенка, то не волнуйся, я не собираюсь прятаться от тебя, — обессилено произношу я, посмотрев на стол между нами.
— То есть других мотивов ты не видишь? — удивился Костя. — А как насчет того, что мы любим друг друга?
— Грош цена этой любви, если ты мне так легко изменяешь, — тихо шепчу я.
— Я не изменял тебе, — чуть повысив голос, произносит мужчина. — Даже в мыслях такого не было!
— Не оскорбляй меня очевидной ложью, — вымученно произношу я, желая зарыдать в голос, но упорно продолжаю терпеть эту пытку. — Я не хочу больше это обсуждать.
— А чего ты хочешь, Свет? — вдруг с вызовом спросил Костя. — Расстаться? Забудь об этом. Я тебя не отпущу. Съехать отсюда? Пожалуйста, но учти, я поеду с тобой. Так что не утруждайся насчет этого. Я тебя люблю, и ты меня тоже, так что все происходящее это просто бред. Я тебе не изменял! Если это какой-то дурацкий способ слить меня, то план провалился.
— То есть ты полагаешь, что я буду жить с тобой дальше? — восклицаю я, поняв, какое будущее рисует для нас Костя. — Предлагаешь мне просто забыть, что ты шлюхоеб и лживый подлец?!
— Вот уж не думал, что услышу подобное о себе, — недоуменно пробормотал мужчина. — Но поверь, это не так. И вот что, я не предлагаю жить, как прежде, а говорю тебе: у нас все так, как и было до того, как моча ударила тебе в голову!
Услышав этот эпитет, которым Костя описал все происходящее, я не глядя хватаю свою кружку и запускаю ее в сидящего напротив мужчину. Горячий чай, облив Вольского, заставляет вскочить его на ноги. Кружка звонко падает на пол, разбиваясь вдребезги.
— Пошел в жопу, Вольский! — ору я. — Это тебе моча в голову ударила, раз ты полагаешь, что я буду делать вид, будто ты мне верен! Ты хоть знаешь, что это?!
Пока пламенная речь льется из меня, я метаю в Костю все, что попадается под руку. Салфетница, солонка, перечница, крышка от сахарницы, последним летит сама тяжеленная сахарница.
— Света, я не хочу ругаться, но ты напрашиваешься на грубости, — скороговоркой произносит мужчина, уворачиваясь от моих снарядов.
— Что? Бить меня будешь?! — в шоке спрашиваю я, вскочив на ноги и осматривая пространство в поисках новых метательных предметов.
— Ты совсем что ли?! — возмутился Костя и вдруг погрозил мне пальцем, произнеся. — Буду тебя ну-ну-нукать!
У меня, честно, от такого отвалилась челюсть. Мужчина не казался разозленным или даже взбешенным. Вольский спокойно стоял посреди разгромленной кухни, стряхивая с себя остатки сахара. Что с ним не так? Я читала, что подобным неадекватным образом ведут себя маньяки, психи и психопаты.
