Хотя, конечно, трудно было выбрать пример «удачнее», чем Темпл. Символ капиталистического оптимизма, она получила в шестилетнем возрасте уникальный молодежный «Оскар». Талисман студии Fox, спасла ее от неминуемого краха. В кино ее качали на коленях королева Виктория и Линкольн, в жизни — Нельсон Рокфеллер и Эдгар Гувер.
Темпл умилялся сам ФДР: безработным и нищим становилось, на его взгляд, легче на душе, когда, заплатив пятнадцать центов, они любовались херувимчиком, смягчавшим сердца старых мизантропов, примирявшим юных влюбленных, расставшихся родителей или маму с дедушкой-полковником, некогда проклявшим ее. Даже очутившись в приюте, ее героиня танцевала и пела, что надо «быть оптимистом», и десятки сироток радостно отбивали ритм ложками и вилками.
В 1934 году пятилетняя Темпл в предвыборном ролике Мерриама лепетала, что «хотела бы остаться с боссом»; уместнее было бы назвать ее «игрушкой в руках антикоммунистов» или фашистов: подписала же Темпл свое фото Витторио Муссолини.
Повзрослев, Темпл станет твердой антикоммунисткой, республиканским послом в Гане (1974–1976) и Чехословакии (1989–1992). Ее неудачной предвыборной кампанией в Палату представителей в 1967-м будут руководить те самые менеджеры, которые в 1934-м «валили» Синклера.
* * *
Едва ли не больший комический эффект произвел интерес КРАД к 27-летней Цыганке Роуз Ли (Розе Луизе Ховик), «королеве стриптиза», в 1938-м дебютировавшей в кино («Битва за Бродвей», «Моя счастливая звезда»).
Сестры Роза Луиза и Джун Ховик выросли на колесах, странствуя по стране с экстравагантной мамой-актрисой, задавшейся целью сделать своих детей звездами кабаре. Уйдя со сцены, мама организует в Нью-Йорке бордель для женщин, в стенах которого как-то раз застрелит свою любовницу: дело замнут. Ни о каком образовании, кроме сценического и закулисного, само собой, и речи идти не могло. Однако Цыганка, благополучно разминувшаяся со школой, вошла в историю не только как сексуальная провокаторка, избавлявшаяся на сцене от нижнего белья, оставаясь при этом в платье, но и как интеллектуалка от стриптиза.
Эта выдумщица превратила обнажение в игру на грани пародии; насмехалась, попирая все правила жанра, над сексом в его товарной форме — почти по Брехту, «очуждала» секс. Ее болтовня с залом — то о Расине, то о Элеоноре Дузе — пользовалась бешеным успехом: такие гонорары, сопоставимые с гонорарами голливудских звезд, какие получала Цыганка, не снились никому из актеров варьете. Когда в 1937-м в Нью-Йорке шестеро бандитов подкараулили актрису, возвращавшуюся домой после представления, и сняли с нее драгоценностей на 24 тысячи долларов, Цыганка убивалась: «Боже, я так люблю драгоценности. Я всегда их ношу, иногда даже сплю в них».
Ее нью-йоркские апартаменты насчитывали 26 комнат и семь ванных, а стены лос-анджелесской квартиры украшали картины, подаренные Пикассо, Миро, Шагалом, Максом Эрнстом, Доротеей Таннинг. Доказательство ее вполне изощренного вкуса — страсть к живописи Жюля Паскина, одного из последних «проклятых художников» Монпарнаса, трагического эротомана, на полотнах которого парижские девки напоминали сломанных кукол. Паскин покончил с собой в 1930 году — что примечательно, после того, как ему не удалось покорить Новый Свет: его нью-йоркская выставка провалилась.
В свободное от работы время Цыганка еще и писала детективные романы.
Наконец, она отличалась гражданским темпераментом. Если на сцене она выступала с шести лет, то «Капитал» прочитала в пятнадцать.
Как правило, звезды, посвящающие себя некой «миссии», играют на контрасте между своим экранным и общественным имиджем. Чем легкомысленнее их амплуа, тем строже они держатся на трибунах или в лагерях беженцев. В пику этому безусловному лицемерию Цыганка вышла на политическую сцену «в чем была». Ее анархическая сексуальность не скомпрометировала кампанию солидарности с Испанией, но стала мощным оружием НФ.
В женском подразделении Комитета киноактеров в помощь республиканской Испании она — со своей подругой Фанни «Смешной Девчонкой» Брайс — отвечала за сбор одежды для испанских сирот. Чем же еще заниматься женщине, которая только и делает, что раздевается? С газетных полос, на которых Комитет размещал свои призывы, улыбалась полуобнаженная Цыганка.
Артистка, которая все свое отдала на сцене, теперь просит отдавать вас.
Цыганка призывает жертвовать одежду для испанских беженцев… и на этот раз она не шутит.
Кабаре — отменная ораторская школа: кто умеет держать зал, удержит любой митинг. Цыганка, резко осуждавшая «невмешательство», брала слушателей первой же фразой:
Я пришла сюда не для того, чтобы снять юбку, а для того, чтобы помочь снять эмбарго.
На аукционе в пользу Испании ей предстояло выставить на торги книги Элеоноры Рузвельт и Томаса Манна с автографами авторов. Недолго думая, Цыганка добавила к ним свой, заметив: теперь эти книги точно станут библиографической редкостью.
Возможно, конгрессмен-демократ Гарольд Мозьер, член КРАД, хотел всего лишь познакомиться с этой «штучкой», когда в ноябре 1938-го позвонил ей в родное Огайо, где Цыганка выступала в рамках трансамериканского турне. Этому есть косвенное подтверждение. Мозьер пригласил ее зайти поговорить в отделение КРАД в Кливленде на тему сбора средств в пользу Испании. Сославшись на занятость, она предложила прислать письменные показания, но письменные показания Мозьера не интересовали.
Атакуя звезд, КРАД старается сделать себе рекламу? Отлично, она ее получит! Цыганка не была бы самой собой, если бы не оповестила всю страну о звонке Мозьера и не обыграла его во всех регистрах: от драматического до бурлескного.
Предложив провести выездное заседание КРАД в своей гримерке, она воскликнула:
Да я догола разденусь, если они приедут ко мне в Коламбус!
И тут же «включила гражданскую совесть»:
Почему бы Дайсу не перестать гоняться за семьдесятью тысячами красных и не заняться семьюстами тысячами членов нацистского бунда?
Журналисты впали в экстаз, когда на брифинге платье Цыганки, скользнув вверх, обнажило изумительное колено. «Снимайте!» — завопил фотограф. Цыганка поправила подол:
Лучше не надо. Они даже коленки могут назвать антиамериканскими.
Карикатурист Washington Herald подвел итоги первых вылазок КРАД на «культурном фронте», изобразив здание театра с вывеской на фасаде: «Расследование Дайсом антиамериканской деятельности. Следующий хедлайнер — Цыганка Роуз Ли».
Перед зданием горделиво стоял сам Дайс: «Кто сказал, что это шоу наскучило!»
Подпись гласила: «Бурлеск, оказывается, не умер».
Впрочем, копирайт на определение жанра, в котором выступал председатель КРАД, принадлежит Браудеру (New Masses, 30 августа 1938 года): «Дайс разыгрывает бурлеск».
Так вождь компартии отозвался на трехдневные показания, которые дал КРАД Джон Фрей, один из руководителей АФТ. Он поведал о секретной встрече ФДР, только что избранного на второй срок в декабре 1936-го, с Джоном Льюисом, главой враждебной АФТ Конфедерации промышленных профсоюзов, и Браудером: очевидно, обсуждали они планы упразднения капитализма в Америке.
