Некромант оглянулся.
Заточённая тварь Хаоса исчезла вместе с останками лича; свет померк, закрытый множеством крыл. Ньес держала щит, стоя на одном колене, в руках отца Этлау лежал бело-огненный клинок.
– Слово Господа нашего…
– И воля Жены Его, – вновь подхватила целительница. – Кейден! Кейден великая! Помоги, молю, к тебе взываем!
Сила содрогнулась. Где-то в лиловых небесах родилось движение, острое, пронзающее, резкое. Реальность – или нечто заменявшее её – поплыла, пласты её смещались и смешивались; некромант словно разом оказался в нескольких местах.
Время внезапно замедлилось, мысль опережала; Фесс увидел тот самый склеп, и рыцаря Конрада вер Семмануса, неуверенно, словно после контузии, поднимавшегося на ноги. Бесчувственная дева Этиа лежала как лежала; и над ней вновь поднялось остриё меча. Лич!..
Так вот почему он не стал особо сопротивляться!..
Разумеется, у него уже имелся наготове отнорок и наверняка не один.
Дева Этиа внезапно очнулась, широко раскрывая прекрасные глаза. И закричала.
«Спаси, спаси, спаси, спаси!..»
Волна опаляющего, пламенеющего отчаяния, смешанного с ужасом.
«Спаси и сохрани, Создатель!..»
Создатель. Не к нему должны быть обращены эти слова, однако Фесс воспринимает их совсем не как мольбу к отвлечённому божеству.
Дева Этиа – из Эгеста. Как и Кейден, как и осознавший себя отец Этлау.
Кто мог привести их сюда?…
Только он, Кэр Лаэда, маг Долины, некромант Фесс. Только он мог передать неведомым образом их личности, только он мог дать им новую жизнь в пределах совершенно иного мира.
И лич, овладевший-таки несчастным Конрадом.
Аэсоннэ была права и в то же время – не права. Здешних обитателей надо было спасать от царившей в них самих пустоты. Пустоты, которую может заполнить любой безумный… лич, будем звать его по-прежнему так.
Время стоит. Тело некроманта зависло в стремительном беге, а мысль уже дотянулась до метательной чёрной звёздочки, последнего пристанища девушки-убийцы, в свою очередь, убитой им.
Прошлый раз он сказал ей – «ты свободна», но истинной свободы не дал. На сей раз обратно её будет не загнать, но об этом он подумает после.
Звёздочка развалилась, рассыпалась – то ли наяву, то ли в его странно искажённом сейчас воображении, и рядом с шатающимся Конрадом появился призрак-убийца.
А здесь, в почти разрушенной пирамиде, некромант Фесс поравнялся наконец со спутниками.
– Расступись!..
Глефа зашипела, рассекая воздух. Исчез поставленный Ньес щит, и первая из крылатых тварей налетела прямо на сверкание стального лепестка.
– Амулет!.. – приподнялся маэстро. – Мой амулет!.. туда его, вниз, кидай!..
Фесс не успел исполнить команду, хотя старый маг явно знал, что делает.
Фиолетово-тёмное небо взорвалось слепящим голубым пламенем, и посреди этого сияния возникла крылатая тень, в первый миг показавшаяся громадной.
– Кейден!.. Ты пришла!.. – выкрикнула Ньес, словно в экстазе.
Драконица падала почти отвесно, извергая поток пламени, и бестии Хаоса вспыхивали, словно пучки сухой соломы; те, что поразумнее, спешили убраться с дороги.
Кейден расправила крылья в последний момент, попытавшись опуститься на ещё уцелевший карниз. Неудачно – бронированное тело смело половину остававшейся стоять стены. Кувыркаясь, драконица рухнула вниз, во тьму, и некромант услыхал яростный рёв, полный ненависти и боли.
– Госпожа!.. – вскинулась Ньес, и отец Виллем, он же отец Этлау, едва успел прижать её к камню.
– Амулет… – простонал мэтр Гольдони.
Фесс рванул цепочку, злая вещица взмыла, закувыркалась в воздухе, и некромант увидел, как очередная крылатая бестия ловко поймала её внезапно удлиннившимися когтями. Правда, поймала себе на горе – на неё тотчас кинулись со всех сторон её же собственные товарки.
– Бежим!..
Они скользили, спрыгивали, соскакивали – и за их спинами рушились последние остатки злосчастной пирамиды.
…Однако сам Город греха по-прежнему возвышался вокруг, шеренга за шеренгой, пирамиды, обелиски, зиккураты, жуткие храмы, возведённые неведомо каким богам, да и богам ли вообще? Что ему одно разрушенное здание – всё равно, что для леса один слетевший лист.
Они оказались на твёрдой земле, среди обломков, забрызганных чем-то тёмным и склизким. Фесс подумал о множестве раздавленных слуг Города, так похожих на муравьёв; когда они умирали, ему нисколько не доставалось силы, как случилось бы, погибай там простые смертные.
Откуда-то сбоку вывернула драконица Кейден – уже в человеческом облике. Выглядела она жутко – вся перепачканная тёмной жижей, так похожей на кровь. Знакомые одеяния превратились в лохмотья, и дышала она тяжело, то и дело утирая сочившуюся из ноздей кровь, ярко-ярко-алую, словно светящуюся изнутри.
– Быстрее! К порталу!.. Я проведу, я чую!..
Они бежали. За их спинами в развалинах пирамиды продолжалась жуткая и непонятная битва, твари Хаоса оспаривали друг у друга брошенный некромантом амулет.
Кейден спотыкалась. Ньес подхватила было под руку – драконица зло вырвалась, сплюнула кровью.
– Вперёд!..
Улицы Города греха опустели. Стихло постоянное шарканье, исчезли куда-то безликие прислужники; в небе хлестали во все стороны кнуты лиловых молний, хлестали и гасли, словно в бессильной ярости.
Сверху, из туч, подобно чёрному граду, падало живое облако бестий Хаоса. Бесконечное их множество, порождённое силами, для которых жизнь не значила вообще ничего.
– Кейден! Как ты нашла нас?
– Потом все расспросы, некромант!.. Ей, – быстрый кивок на Ньес, – скажи спасибо, своей верной!.. А ты даже не понял, кто она!.. Не понял и не поклонился!.. А ну-ка, монах, дай помогу!..
Мэтр Гольдони кое-как перебирал ногами, повиснув между драконицей и отцом Этлау.
– Ньес!
– Я не знаю, о чём она говорит!.. А-ай!..
Из-за ближайшей пирамиды вырвался живой поток; слуги Города греха внизу, крылатые твари – демоны – над ними.
Но что-то изменилось.
Изменилось в нём, в некроманте.
«Я призвал сюда тех, кто был со мной связан, причудливым образом смешивая их жизнь со своей. Я отделил их от себя, я дал им жизнь. А это значит…»
Сила Хаоса – тоже сила. Она разрушает, как разрушает и Смерть. А Смерть – не является ли просто инструментом некроманта и некромага?
Слишком много правил. Правила – цепи, оковы, путы. Факультет малефицистики учил его многому; но разве сам он, Кэр Лаэда, Фесс, Неясыть, не ломал эти установления?…
