Прямая, как стрела, улица – такие редко встречаются в людских городах и уж точно не тянутся они до горизонта, как здесь.
И так они дошагали до перекрёстка, где талисман властно потянул их влево.
Там поднималась пирамида, куда выше и шире окрестных. Не исполинская, не «до небес», не выше тех гор, что на горизонте, но очень внушительная. Улица упиралась в широкое горло входного туннеля, поток исчезал в совсем уж непроглядном мраке; и именно туда вёл некроманта талисман.
Проехала запряжённая парой многоножек повозка. Следом за ней в темноту шагнул и Фесс.
Больше всего это напоминало какой-то гигантский склад. Глаза привыкали к темноте, по сторонам угадывались пирамиды мешков и ящиков. Совсем не похоже на «логово зла и Хаоса», скорее уж какие-то припортовые строения.
Шуршащие слуги растекались по сторонам, деловито прятали принесённое, брали что-то новое и пускались в дальнейший путь.
Наверх, ощутил Фесс указание амулета. Влево и вверх.
Что-то сухо щёлкнуло, вспыхнул огонь. Отец Виллем оказался запасливее остальных – и факел с собой прихватил, хоть и небольшой, и даже огниво.
– Алхимическое, между прочим! – с некоторой гордостью, несмотря ни на что, объявил маэстро Гольдони. – Моя идея!.. а этот mediocritа Гоцци украл, стащил, присвоил!..
Ему никто не ответил. Перед четвёркой раскрылась ведущая наверх лестница, стены покрыты резьбой, и изображённые тут сцены не дали бы усомниться, что они в самом сердце зла и более нигде.
Ибо картины таких мучительств и казней оттолкнули бы даже самых закоренелых лиходеев Эвиала или Мельина. И всяческие сдирания кожи, колесования с расчленениями показались бы детской забавой.
Причём резьба выполнена была необычайно искусно. На одной панели распяленного человека пожирала крупная змея, и по раскрытому рту, выпученным глазам, судорожно сжатым пальцам ясно было, что пытаемый жив, всё чувствует и не имеет никаких шансов умереть, пока от него не останется одна лишь голова.
Лестница вела всё выше и выше, тени плясали на стенах; кривились в ухмылках резные маски, казалось, начинают двигаться и орудия пыток в руках палачей.
Эхо шагов разносилось далеко; некроманту чудилось, что все эти безмолвные, так похожие на очеловеченных муравьёв слуги должны кинуться следом – но те не кидались, им было всё равно. Они складывали и перекладывали бесчисленные коробочки, шкатулочки, пучки трав и иные, столь же странные объекты.
Можно представить, думал Фесс, что они раскладывают ингредиенты для какого-то невероятно сложного заклинания. Раскладывают – и тотчас меняют их местами, словно плетя запутанный узор, собирая силу в необъяснимым образом модулированные пучки. Сам некромант ничего не ощущал, никаких творимых чар; но должно же было существовать хоть какое-то объяснение!.. Город греха и впрямь не явил пока никаких «грехов» (за исключением жуткой резьбы на стенах), однако не был он и обычным городом, само собой. Все его служители – нуждались ли они вообще в пище, в воде, во сне? Не говоря уж о размножении.
А талисман уверенно тянул и тянул некроманта вверх. Потрескивал в тишине факел, поднятый отцом Виллемом, шаркал ногами и испуганно всхлипывал бедолага мэтр Гольдони. Бесшумно ступала Ньес.
Мы совсем близко, подумал Фесс. И, поскольку нас никто не пытается остановить, скорее всего впереди уже готова засада.
– Конечно, – кивнула Ньес, выслушав его. – Если этот лич настолько хитёр, что способен нырять под землю, пробивая собой тоннели, как вы мне говорили, – то неужто не сработал бы такой талисман, что никогда бы не смог к нему вывести? Что скажете, маэстро?
Маэстро тяжело вздохнул.
– Эта мысль, синьорина и синьоры, признаюсь, посещала меня. Но, с другой стороны, синьор некромаг так хотел отыскать этого колдуна…
Фесс покачал головой и поднял руку, призывая к молчанию.
Нет смысла спорить. Засада или не засада, он встретит мёртвого колдуна лицом к лицу, сколько бы тот ни пытался скрыться. И он получит ответы.
Лестница рано или поздно должна была вывести их на боковую сторону пирамиды; однако марш кончился раньше, упёрся в горизонтальную галерею с узкими бойницами; как ни странно, свет через них не проникал, словно на улице внезапно наступили сумерки.
Вдоль внутренней стены тянулся уходивший вдаль уступ, и на нём в строгом порядке были разложены всякие диковинные предметы, от костей, клыков и когтей до минералов, камней и живых частей тел, плававших в округлых склянках.
– Чары, – остановился Фесс. – Предметная магия.
– Предметная магия в Хаосе?
– Это не Хаос, Ньес. Это его преддверие, наверное. Но это не Хаос.
– Какие интересные руны… – Мэтр Гольдони разглядывал изломанные черты на округлом отполированном чёрном камне. – А что, если?…
– Не трогать! – рыкнул отец Виллем.
– Не трогать, да, – согласился Фесс.
– Но пускать чужаков к компонентам такого заклятия…
– Это ловушка, – спокойно сказал некромант. – Одна из. И мы ничего тут не тронем – просто потому, что не знаем, а гадать нет смысла. Нам нужен лич. И он нас уже ждёт.
В пирамиде царила затхлая пыль, словно и не раскладывали сотни рук тут всё потребное для великого заклинания. Амулет дотянул их до тёмного проёма справа – к центру пирамиды – и задрожал, затрепетал, требуя немедля свернуть.
Здесь их ждало пространство, огромное, открытое. Свет узким лучом падал сверху, и в луче застыла, ожидая их, высокая тощая фигура.
– Л-л-л… – простонал маэстро. Колени у него подогнулись.
– Отец Виллем, Ньес, ждите здесь.
– Это ещё почему? – возмутился монах.
– Прикроете мне спину. Потому что западня сейчас захлопнется.
Он не сомневался и был готов. Глефа осталась за спиной; увенчанный черепом посох уверенно стукнул о камень.
– Ты позвал, колдун, и я пришёл, – повысил голос некромант. – Хотя, право же, ты слишком перемудрил, зазывая меня в гости.
«Ты не был готов», – немедля пришёл ответ. Лич не снизошёл до разговора обычной человеческой речью.
– Готов к чему?
«Принять своё предназначение».
– Предназначение? Многовато я об этом слышал в последнее время. – Фесс не торопясь шагал по широкому каменному мосту без перил. Слева и справа – тёмная бездна. Разумеется, это была иллюзия – пирамида не настолько высока, вдобавок они отсчитали изрядно ступеней.
– Некромаг! Сзади!
– Спокойно, Ньес. Меня не тронут, а вы – уходите!..
– Ни за что! – выкрикнула целительница.
Он ощутил острый и внезапный толчок силы. Толчок от него не прятали, напротив, сделали напоказ, чтобы точно не проглядеть.
По галереям пирамиды пронёсся короткий неощутимый вихрь. Он не пошевелил пучки сухих трав и пустотелые птичьи кости, не тронул связки перьев и невесомые черепа мелких драконовидных ящериц; ничто не покинуло своих мест, но сила потекла сплошным потоком, стремительным и бурным, понеслась вихрем, закручиваясь в воронки.
