– И вы, маэстро?…
– Я позволил себе поторопить своего собеседника.
– Синьор. Поверьте, всё это я слышал не единожды. И не один раз писал самолично. Таков наш путь, такова природа наша. Магия и чары могут отсрочить наш конец, но не избыть его и не даровать нам жизнь вечную, такое только в Господней воле. Поведайте мне без предисловий, прошу, что привело вас ко мне?
– Вы не дослушали, маэстро, – глухо сказал Доктор. Голос его едва пробивался сквозь волны весёлой музыки, смех и взвизгивания танцующих. Неслись кругом цветастые юбки, блестели глаза, губы срывали быстрые поцелуи. Жизнь радовалась, жизнь плясала, несмотря на «тщету» и «бренность». – Прошу простить, что и впрямь заставил вас слушать давно вам знакомое. Скажу больше. Я добился того, чего хотел.
Маэстро Гольдони аккуратно допил остывшее вино, с сожалением подумав об испорченном вечере. Ему нравилось сидеть вот так, на краю карнавала, и он не ощущал себя чужим. Хотя, конечно, конечно, порадоваться, скажем, вон с той черноволосой озорницей ему уже не удастся. Как и с любой другой. Impotenza senile, увы, увы…
– Я добился, чего хотел, – повторил Доктор. – Я добился бессмертия.
«Умом расслабился, – подумал маэстро. – Очередной pazzo…
[12]»
– Я умер, и я возродил себя. – Незнакомец поднял к маске руки в тонких чёрных перчатках. – Я показал бы вам результат, но здесь, увы, не место. Однако мастеру вашего уровня не составит труда взглянуть сквозь фальшивую личину.
– И я взглянул, синьоры. Сказать по чести, с большим трудом удержался, чтобы не pipì nei pantaloni.
– Понимаю, маэстро. Не стыжусь признаться, что на вашем месте я бы, наверное, не только pipì. Но как же лич сумел-таки вас уговорить?
– Благодарю за признание, падре…
– Убедились, маэстро? Да-да, я умер, и был оплакан, и похоронен, и сам извлёк себя из могилы. Как начиналась первая из прочитанных мною книг – «человек одолеет смерть не упованием на волю Господа, но силой собственного разума». Да, зрелище неприглядное. Пока неприглядное. Но я надеюсь на вашу помощь – и тогда я верну себе нормальный человеческий облик. Череп и кости покроются плотью. Жизнь продолжится. А к следующей смерти, каковая неизбежна, ибо плоть смертна по определению – я буду уже готов. Прекрасно понимая, что для этого должен поделиться с вами своим секретом. А в знак моей доброй воли… вот, возьмите. Эликсир, что поможет вам… радоваться жизни, как молодому.
И перед маэстро появилась наглухо осургученная скляница с мизинец величиной, заполненная иссиня-чёрным.
– И вы, мэтр, вот так вот запросто её?!.
– Помилуйте, сударь некромаг. Разумеется, сперва я опробовал её на Пьетро, своём конюхе.
– На конюхе? Не думаю, что он нуждался в эликсирах, маэстро.
– Как раз наоборот, святой отец. Пьетро отлично разбирается в лошадях, однако уже в летах, обременён изрядным животом, у него одышка, и вирильный орган свой он может разглядеть только в зеркале. Но видели б вы, как он ринулся на явившуюся к нам молочницу!.. Пришлось потом заплатить ей не только за молоко. Впрочем, я не поскупился, и девушке явно понравилось, потому что назавтра она явилась вновь.
– А не испытали ли вы, мэтр, тревоги за судьбу своего слуги?
– Едва ли ему что-то угрожало, сударь некромаг. Личу отнюдь не требовались столь сложные схемы, желай он со мною разделаться. Поэтому меня волновала лишь правильная дозировка. После нескольких удачных экспериментов с Пьетро и всё той же молочницей я подобрал должные количества. Ну а потом, как истинный учёный, испробовал снадобье на себе. Без лишних подробностей, уважая целибат святого отца Виллема, скажу лишь, что действовал эликсир именно так, как и обещал лич. Правда, выдал он мне всего ничего.
– И вы решились?
– Я решился, синьоры. Каюсь и казнюсь. Не устоял. К тому же Марица…
– Обладает и впрямь завидными прелестями, мэтр.
– Вот! Вот! Вы меня понимаете, сударь некромаг…
Моровой Доктор указал маэстро дорогу в глубь городских катакомб. Он, казалось, ничего не скрывал. Его целью было обрести «цельность», вернуть себе плоть. Для этого требовались сложнейшие заклятия, редкостные ингредиенты. Ни лич без маэстро Гольдони, ни маэстро Гольдони без лича тут бы не справились, и да, Армере было самым лучшим местом, чтобы отыскать ответы на все вопросы. Библиотеки, лаборатории, склады – у виконта Орсино всего хватало.
Лич добывал где-то загадочных зверей, похожих на клыкастых лесных обезьян, настоящих гигантов. Вместе с маэстро они строили изощрённые системы чар, и лич при этом честно делился знаниями. Впрочем, как и заветным эликсиром.
И ещё он говорил о Предназначенной Жертве. О некоем человеке, который есть ключ и замок от короткой дороги к заветной цели. И о том, что потребуется некий «якорь» для «закрепления мира в нужной точке». Этой фразы маэстро не понял, а когда стал расспрашивать, лич лишь развёл руками, мол, он следует старым книгам, каковые и были явлены. И вот этот человек, если его удастся отыскать и осуществить некий обряд, позволит им изменить мир, ибо в своё распоряжение они получат чуть ли не полубожественную сущность.
– Ересь! Зло!..
– Спокойно, святой отец. Что за человек, маэстро? Чем он так важен? Где лич собирался его искать? Что за «якорь»? Подробнее, пожалуйста! Тем более что мы уже почти пришли.
Маэстро Гольдони имел привычку тщательно записывать всё, что узнал от лича. Копировать любые построения и диаграммы, делать выдержки из оказавшихся в его руках додревних книг. И мало-помалу начала выстраиваться целая система заклятий, в центре которых были двое. Одного из них можно было заменить: список «якорей» был короток, однако указывалось, что их может быть несколько, к тому же «могут являться новые». Однако вся система эта как будто бы лежала в стороне от их основных занятий; лич только упоминал, что «надо быть готовыми», но двигались они путём основательным, долгим, собирая необходимое, отыскивая нужные артефакты. И так ровно до того момента, пока не появилась дева Этиа.
Лич исчез на какое-то время, а потом появился – вместе с ней.
– Теперь у нас есть якорь, – сказал лич. В обществе маэстро он по-прежнему пользовался маской. – Но планы наши не изменятся, мэтр. Будем поспешать медленно. Если только судьба не приведёт в наши руки того, кто есть и ключ, и замок…
– По-моему, сударь некромаг, всё совершенно ясно.
– Что же вам «ясно», отец Виллем?
– Лич охотился на вас. Но почему-то без девы Этии вы были ему не настолько интересны. «Якорь», «якорь», что это значит?…
– Падре, всё это донельзя интригует. Но давайте всё-таки оставим рассуждения, ибо мы почти на месте.
