Преграды больше не существовало, тварь из Города греха снесла её остатки и даже не заметила.
Вторая бестия – куда крупнее летавца, больше всего напоминавшая слыгха с длиннющим костяным хвостом, составленным из нагих позвонков, попыталась протиснуться сквозь портал, точно лис через дыру в заборе. Застряла, забила крыльями, заёрзала, проталкиваясь вверх – глефа снесла ей башку, обезглавленное тело рухнуло вниз, проваливаясь в бездну; третье и последнее чудище оказалось самым удачливым: заранее свернулось, словно веретено, обмотавшись собственными крыльями, и, точно снаряд баллисты, пронеслось через портал. Глефа запоздала, хоть и самую малость.
Тварь ударилась о потолок склепа, заскрипела, заверещала, раскрывая округлую пасть со множеством мелких острых зубов, с крыльев потёк лиловый огонь, капли его ползли по стенам, оставляя глубокие проплавленные желобки.
Некромант ударил бестию привычной руной, однако та лишь рассыпалась голубоватым прахом – против оказался сейчас сам овеществлённый Хаос, Кэр чувствовал гнилое, смрадное дыхание всеобщего распада. Да, удобренная перегноем земля даёт щедрые всходы, но тем, кому предстоит сделаться перегноем, от этого не легче.
Череп на посохе словно сам собой полыхнул, огненный бич хлестнул по развернувшемуся чудищу; то взвыло, синевато-стальные хитиновые пластины на груди лопнули, обнажая судорожно пульсирующее лилово-алое нутро.
Режущий слух визг и скрежет, чудище рухнуло вниз, накрыв собой, словно жутким покрывалом, так и не оправившегося окончательно послушника. Жуткий хруст и вибрирующий, мгновенно оборвавшийся вопль боли; остриё глефы стремительно прянуло вслед ещё за одной руной и на сей раз попало куда следует.
Однако тварь словно мигом выпустила корни, глубоко ушедшие в мёртвое тело. Послушник стремительно усыхал, кожа отваливалась пластами, кости рассыпались пылью; рана вокруг вонзившейся глефы быстро затягивалась, пластины брони появлялись вновь.
Это даже не мертвяки, это именно Хаос.
…И всё-таки Кэр Лаэда успел. Спасла форма реверсирования звезды, его собственная идея, когда магическая фигура начинает не собирать силу, а рассеивать её, превращаясь в этакий «негатор магии».
Его самого согнуло, навалились жуткие тошнота и головокружение, так что некромант не устоял, упал на одно колено; начертанная звезда вибрировала и мерзко дребезжала, как говорится, «железом по стеклу»; она высасывала силу отовсюду, сбрасывая её в Хаос; однако, сколь бы ни было тяжко Фессу, его противнику пришлось ещё хуже.
Нити лилово-алого пламени текли с крыльев и когтей твари прямо в портал. Плоть слезала с костей, и сами кости дробились на мелкие обломки; несколько мгновений – и от жуткого страшилища не осталось вообще ничего.
Как, впрочем, и от послушника.
И по-прежнему сиял мерзким неживым огнём портал.
Фесс ощутил дуновение бездны.
Дорога в Город греха была открыта.
С таким трудом вычерченную звезду смыло целиком и полностью.
Кэр кое-как поднялся. Утёр сочившуюся из носа кровь.
Там, внизу, то самое зло. И значит, ему туда идти.
…Что там писали теоретики о сложностях и ловушках в левитационных чарах?…
* * *
– Мы так не договаривались, некромаг.
Отец Виллем глядел на него выверной, правая ладонь монаха тискала рукоять шестопёра.
– Сожалею, – Фесс пожал плечами. – Это война, святой отец, на войне без потерь нельзя.
– Позови ты меня, и…
– И вместо одного трупа было бы два. Или даже три. Тварь из провала сожрала твоего послушника, я едва с ней справился. А что случилось бы, сожри она вас двоих?
– Ты так уверен, что сожрала бы? – негодующе проскрипел отец Виллем. – Что не подавилась бы?
– Уверен, – холодно сказал некромант. – Не люблю самоубийц, сударь мой конгрегат. А особенно не люблю самоубийц, уверенных в собственной неуязвимости.
Монах аж покраснел.
– Господне слово хранит меня!..
– Твоих послушников оно тоже хранило?… Брось, патер, чем меньше Господа в твоих речах…
– Тем меньше той самой «магии», – перебил монах. – Ты забыл, откуда я её беру, некромаг? Из того самого «слова».
Фесс вновь пожал плечами:
– Хорошо. Что ты хочешь, отец Виллем?
– Ты можешь заткнуть эту дыру, некромаг?
– Прямо сейчас? Нет, не могу.
– А что собрался тогда делать? Что с этим стариканом Гольдони?
– Спит, я думаю, в своей постели. Ну, или варит эликсиры, если звёзды благоприятствуют. Он силён в алхимии, если я правильно понял его милость.
– Тьфу! – яростно прошипел монах. – Не играй словами, некромаг! У нас дыра в самую бездну, в обитель проклятых!.. А ты, похоже, расширил её ещё больше! Так, что тамошним тварям открыта дорога сюда! Потрясающая беспечность!..
– Ничего подобного, святой отец. Нам предстоит туда спуститься, в этот твой Город греха. Врага надо бить на его территории и желательно малой кровью.
– Так и знал, что ты это предложишь, – слегка побледнел монах. – С именем Господа на устах… что ж… если надо…
– Никто не знает, что там, внизу, – перебил его Фесс. – Никто там не бывал и не возвращался. Если я неправ и архивы Святой Конгрегации хранят сведения о подобном – прошу прощения.
– Не хранят, – буркнул отец Виллем. – В том-то и дело.
– Тогда пойдём, – легко сказал некромант. – Разберусь со спуском и пойдём. А дыру окружим отпорными чарами. Твари оттуда, как видишь, вполне себе смертны, хотя и крайне опасны. Мавзолей надо закрыть, запереть и запечатать. Сможешь договориться с его милостью, святой отец?
Тот кивнул.
– А та дева, которую мы спасли? Зачем она таки понадобилась личу? Ты понял, некромант?
– Пока ещё нет. Их с Конрадом придётся оставить тут…
– Понимаю, понимаю. Под особым надзором его милости. Ладно, некромаг, и это сделаю. Не прося ничего взамен, прошу заметить!..
– Понимаю и ценю, святой отец.
– Дыру надо закрыть, – понизив голос, повторил монах. – Любой ценой. Если бы ты сказал мне, мол, послушника Господь к себе призвал, но портала больше нет – ей-же-ей, некромаг, добился б я, чтобы провозгласили тебя в Армере местночтимым. А так… похоже, и впрямь придётся в эту пасть проклятую лезть.
Отец Виллем не праздновал труса.
– У нас есть три пути, патер. Первый, самый простой – отыскать и разъяснить мэтра Гольдони. Второй, чуть посложнее – обыскать катакомбы и найти логово лича, за коим я и гнался. И, наконец, третий, самый сложный – идти через портал.
– А как же спасённая дева? Она по какому пути?
– По моему собственному. Однако это потребует массы времени, и я даже примерно не знаю, как к нему подступиться.
