Словно кто-то играл с ним, играл зло, в последний миг выдёргивая заветную разгадку из-под самого носа.
И некромант Неясыть, некромаг Фесс, чародей Кэр Лаэда оставлял позади десятки лиг, от северного океана до южного моря, от восточных гор до западных пустошей; сперва бежал, потом шагал, потом брёл, а сейчас и вовсе едва тащился.
Он по-прежнему не верил, что явился в этот мир как Разрушитель. Не верил, что вокруг него – прогнившая декорация, где чья-то недобрая рука расставила бездушных кукол с раскрашенными лицами.
Некромант так и не понял, что заставило Аэсоннэ бросить ему в лицо те злые слова.
И пылающее окно портала в обитель Хаоса, поименнованную двойником отца Этлау «Градом греха»; именно туда переносился бесплотный дух лича, там кому-то доносил о содеянном, там наверняка получал указания; и чем дальше, тем яснее становилось некроманту – идти надо именно туда. Через портал и дальше. Бить в сердце спрута; быть может, это есть искомая разгадка? И там отыщется даже тропа в Межреальность?
Застрявший в устье портала послушник – разом и замок, и ключ. Если висит – значит, как-то взаимодействует с распахнутыми вратами, так и не пропустившими чужака. Значит, это можно обнаружить, выявить чарами и…
И, быть может, подобрать отмычку.
Некромант глубоко вздохнул и отправился собираться. Вести осаду портала предстояло по всем правилам.
Алебардисты оказались понятливыми, да и, похоже, некроманта Неясыть знали не только по последним событиям – пропустили без возражений.
– Только уж, сударь некромаг, унутрь мы не пойдём, хотя и надо б вам помочь, эвон, как под припасами своими гнётесь, – покачал головой старший, со значком капрала. – Не слепые, видим. А токмо его милость строго-настрого нам туда входить запретил. Хоть, грит, он и сам бы явился.
– Не надо входить, коль запретил. Справлюсь, не впервой.
…У входа в мавзолей несли стражу монахи Конгрегации, там же маялся и последний из послушников отца Виллема. На них запрет его милости виконта, похоже, не распространялся. Некроманта они проводили, скажем прямо, взглядами, далёкими от дружелюбия.
Фесс кивнул им, выдохнул, сбросил груз. Нелегко было найти многое по ночному времени, но «слово и дело его милости!» открывало, как оказалось, любые двери.
На нижнем уровне склепа всё оставалось как прежде, только запах изменился. Теперь тут ощутимо тянуло тлением и гнилью (чего не было наверху). «Из портала надуло», подумал бы Кэр, не знай он, что это совершенно невозможно.
Всё так же висел над пропастью и недвижный послушник, со всё тем же выражением дикого ужаса, что застыло на оцепеневшем лице.
Фесс принялся за работу, стараясь не глядеть на несчастного.
Укрепил посох с черепом. Старательно расчертил фигуру вокруг портала, по старой памяти исполнив семнадцатилучевую звезду. Разложил в остриях и фокусах должные ингредиенты. Расставил крошечные курильницы – обрядовая магия тяжела и медлительна, но сейчас и ею нельзя пренебрегать. Распахнул ведущую наверх дверь, подпёр её тщательно.
Трудился он с подчёркнутым старанием, изгнав все прочие мысли. Если думать о риске, об опасностях – неизбежно всплывут в памяти слова Аэ.
…Пламя из глаз черепа вновь текло зелёным. Фесс осторожно повёл ладонью, направляя жгучий поток вкруг портала, заставляя воспламениться фитили свечей и угольки курильниц. Поморщился – никакая привычка не помогала, «горькая» сила, собранная звездой в изначальном, «неочищенном» виде, отзывалась болью при использовании.
Чужой мир. Чужая сила. Чужая магия…
И только Хаос оставался прежним, привычным.
То, что проглядывало из-под маски Западной Тьмы, что таилось в складках плаща Разрушителя, здесь выступало прямо и открыто, с поднятым забралом.
Память разворачивала картины – Чёрная Башня, они с Аэ, тогда девочкой, библиотечные тома, расчерченные диаграммами; с Северного Клыка начался путь Разрушителя, и в другой башне – опрокинутой в недра Утонувшего Краба он закончился.
Звезда наливалась силой, её волны плеснули на пламенеющий овал входа в иномирье. Тяжело дыша, Кэр опустился на одно колено; каждый вдох и выдох давались с трудом, через боль, воздуха не хватало. Однако его чары коснулись замершего послушника, улавливая биение его сердца, ритм его дыхания; они щупали пустоту под ним, пытались опуститься глубже – и наталкивались на упругое препятствие, словно незримую мелкоячеистую сеть.
Однако это было уже кое-что. Преграда – то, что можно ощупать. На что можно натравить заклятия поиска, то, с чем может работать настоящий маг.
Внизу всё так же виднелся «Город греха», с его пирамидами, зиккуратами и обелисками. Смутные крылатые тени парили над острыми вершинами, поднимались в лиловое небо, беззвучно ныряли оттуда вниз, исчезая в лиловом сумраке.
А потом одна из них внезапно подняла взгляд – и, несмотря на расстояние и все незримые барьеры, некромант пошатнулся, словно получив удар в лицо. Тварь расправила перепончатые крылья, часто-часто забила ими; ни дать ни взять, тот самый летавец, с которым довелось переведаться, когда спасал деву Этию.
За ним устремились ещё две бестии, крупнее и куда зловреднее на вид.
Это было хорошо. Когда есть твари, чудовища, монстры – всегда легче. Когда зло получает телесное воплощение – теряет половину собственного могущества, на счастье ему противостоящим, раз за разом повторяет эту ошибку.
Сам портал был невелик – человеку пришлось бы согнуться, пожелай он в него войти. Послушник висел, изрядно подогнув колени; бестии неслись к нему с поистине пугающей быстротой.
Напряжение всех стяжек и противовесов сложной системы чар нарастало. Ощущение – словно тебя растягивали разом во все стороны и притом ещё пытались вывернуть наизнанку.
Летавец, мчавшийся первым, далеко опередил более крупных собратьев. Больше всего он походил на скелетированную летучую мышь, к которой снизу приделали ещё три пары человеческих рук. Ничего удивительного – твари эти отличались изрядным разнообразием.
Резко завибрировал изрыгающий пламя череп. Полыхнули линии магической фигуры, и удар вырвавшейся из портала силы отшвырнул некроманта.
Дико вскрикнул зависший над бездной человек, словно для него время вновь начало течь по-прежнему.
Он провалился, он пробил незримую сеть, он падал – и Хаос распахивался ему навстречу.
Фесс ощутил это так остро и ясно, как будто бы падал сам.
Длинный язык зелёного пламени, словно щупальце, нырнул в портал, обвился вокруг падающего, резко рванул его вверх; они вывалились из портала разом, вопящий послушник и преследовавший его летавец.
Глефа успела вовремя. Сверкающее лезвие рассекло кожистое крыло у самого корня, летавец закрутился, закувыркался, врезался в стену мавзолея, забился на полу, зашипел, высовывая тёмно-багровый раздвоенный язык.
