– Вполне.
– Это противоречит всем правилам.
– Знаю.
– Сколько народу поувольняли за использование лаборатории в личных целях.
– Пока увольнение грозит только мне. На меня и свалишь, хуже не будет.
– Признайся, Линус тебе изменяет? Водит девиц в твое отсутствие? Нужно искать следы губной помады на ободке?
– Никаких девиц, никакой помады. Линус здесь совершенно ни при чем.
– Ладно. А кто при чем?
– Это косвенно связано с моим делом.
– Поясни.
– Если бы я только могла.
– Проклятье! – Лорена повернулась на каблуках, вложив в пируэт все свое негодование. – Десса!
– Стала бы я подставлять тебя по пустякам.
– Девочка моя, это чистое безумие. Вся ситуация. Я очень за тебя волнуюсь.
– Да неужели!
Лорена ждала.
– Больше ничего не скажешь?
– Только одно. Чашку надо проверить здесь, ни в коем случае не в Куантико. Нельзя допустить утечки.
Из груди Лорены вырвался горький вздох.
– Что-нибудь еще?
– Результаты направишь мне. Важна любая информация. Больше никому ни слова. Поняла?
– Десса… Девочка… Ты точно в порядке? Судя по всему, не очень.
Одесса помассировала виски.
– Все наладится, – заверила она, надеясь, что не ошиблась. – Обязательно наладится.
Одесса поспешила в Нью-Йоркский пресвитерианский госпиталь в Куинсе и на лифте поднялась в отделение интенсивной терапии.
Агент Соломон оказался не на процедурах. Облокотившись на четыре подушки, он восседал на постели, по пояс укрывшись толстым одеялом поверх простыни, хотя в палате было тепло.
Вид казенных простыней напомнил странный допрос Мауро Эскиваля в подвале гостиницы «Лексингтон регал». Одесса сосредоточилась.
Компанию агенту Соломону составлял мужчина явно не из числа родственников. Крепко сбитый, коренастый, с бульдожьей челюстью, совершенно лысый вплоть до складки кожи на затылке, незнакомец был одет в дорогой, сшитый на заказ костюм.
– Добрый день, – поздоровалась Одесса. – Не помешаю?
– Агент Хардвик, какая приятная неожиданность, – сиплым голосом отозвался Эрл и помахал бледной ладонью. – Похоже, у меня сегодня приемный день.
Одесса улыбнулась, обрадованная, что видит его в хорошем настроении, хотя и не в самом добром здравии. Из носа старика торчала толстая трубка кислородного аппарата.
Тем временем Одесса обменялась рукопожатиями с гостем:
– Рада встрече.
– Это мистер Ласк, адвокат, – пояснил Соломон.
– Приятно познакомиться, агент Хардвик.
Одесса высвободила руку и повернулась к старику. Белки его глаз оставались желтыми, кожа на шее обвисла, как будто отставной агент стремительно терял в весе.
– Как ваши анализы? Есть новости?
– О, на днях должны сообщить результат.
Непонятно, делал ли он хорошую мину при плохой игре или в принципе обладал неунывающим нравом.
– А вообще как себя чувствуете? – не унималась Одесса. – Нормально?
– Стараюсь.
Одесса кивнула, не зная, что еще сказать. Стараюсь. И все, никакой конкретики.
– Приятно слышать, – пробормотала Одесса. Обстановка никак не располагала к светской беседе.
– Что привело вас ко мне? – поинтересовался Соломон.
– Да вот, решила проведать, и… хм… не хочу показаться невежливой, но не могли бы мы поговорить наедине? – Она криво улыбнулась мистеру Ласку; тот стоял, сунув руки в карманы, и внимательно слушал. Перехватив ее взгляд, мужчина покосился на Эрла, мол, никаких проблем.
Но Соломон только отмахнулся:
– Вам нечего стесняться мистера Ласка, он ведь адвокат.
– Ну ладно…
Одесса снова улыбнулась Ласку в надежде, что тому хватит такта удалиться. Однако толстяк лишь обворожительно улыбнулся в ответ.
Хорошо, сами напросились, зло подумала Одесса. Если мистер Ласк желает остаться, его ждет увлекательный рассказ.
– Я отправила, если так можно выразиться, письмо по упомянутому вами адресу, – начала она, обращаясь к Соломону. – Хьюго Блэквуд откликнулся практически мгновенно, причем заявился он прямо ко мне домой.
– Все правильно. – Вопреки всякой логике отставной агент ничуть не удивился. – Продолжайте.
– В общем, он согласился помочь. По крайней мере, попробовать. Мы обнаружили кое-какие зацепки, точнее, одну, и… да, одну. – Хотя Одесса не собиралась щадить психику адвоката, его присутствие мешало ей углубиться в подробности. Стыдно нести такую чушь перед представителем закона. – В общем, наши пути разошлись. А откуда вы его знаете? Он упомянул, будто вы давние приятели.
– О да. Познакомились мы… в шестьдесят втором, если не ошибаюсь. Летом шестьдесят второго.
По непонятной причине Соломон посмотрел на адвоката, словно искал у него подтверждения.
– Вау! – изумилась Одесса. – Он, наверное, еще пешком под стол ходил?
– Нет.
– А кто… кто он вообще такой? Чем занимается?
– Его работа – быть тем, кто он есть. – Соломон покачал головой, словно они обсуждали погоду. – Словами не объяснить.
– Расскажите подробнее, – попросила Одесса, пытаясь собраться с мыслями. – У него довольно любопытный взгляд на Бюро.
– Тоже обратили внимание? По-моему, он не вполне понимает суть. Считает нас агентами, вроде риелторов и импресарио. Представителями. По крайней мере, на его тарабарщине.
– Тарабарщине?
– Никогда не угадаешь, говорит он буквально или образно. Самый оптимальный вариант – не принимать его слова близко к сердцу.
– Вы правда так думаете? – Одесса до сих пор не могла простить Блэквуду его выходок.
– Дает он больше, чем забирает, уж поверьте. Ради такого стоит примириться с поправками Хобсона.
Одесса кивнула, хотя совершенно не улавливала, о чем речь.
– Поправки Хобсона? – переспросила она в уверенности, что Соломон ссылается на какое-нибудь законодательство.
– Он самый. Смотрели фильм «Артур»?
– Нет, не… хотя погодите. С Расселом Брендом?
– Нет. Там в главной роли коротышка, забавный такой. Самый забавный пьяница со времен Уильяма Клода Филдса.
– Боюсь, в актерах я не спец, – призналась Одесса.
– Дадли Мур, – любезно подсказал мистер Ласк.
Соломон ткнул в адвоката пальцем:
