Безукоризненный черный костюм – простого, но вместе с тем безупречного кроя – дополняли черная рубашка и черный жилет. Галстука гость не носил. На вид ему было лет сорок или пятьдесят. Но сохранился хорошо, точный возраст не определить. Не выпуская из рук чайную чашку, гость вопрошающе глянул на Одессу.
– Я прочел письмо, – проговорил Хьюго Блэквуд с вкрадчивым британским акцентом. – Долго же вы собирались…
Пистолет, срочно достань пистолет, было первой мыслью Одессы. Впервые она пожалела, что лишилась верного «глока». Ключи остались в кармане куртки. Дверь прямо за спиной. До вестибюля можно добраться за считаные секунды.
– Я агент ФБР, – выпалила Одесса.
Предупреждение, угроза – фраза, которую она даже в самом страшном сне не предполагала произнести в собственном доме.
– Знаю, – просто ответил гость.
Дыхание Одессы участилось.
– Кто вы?
– Вам прекрасно известно, кто я.
Одесса вытаращила глаза:
– Нет.
– Вы написали, а я взял на себя смелость войти.
Одесса помотала головой, не в силах вымолвить ни слова.
– Вот, решил приготовить чай. Надеюсь, вы не возражаете?
Одесса ухватилась за косяк двери:
– Вы никак не могли добраться сюда раньше меня.
Изящно очерченные брови гостя поползли вверх. Он кивнул на диван – наглядное свидетельство своего присутствия.
– Но как вам удалось? Так быстро?
– Вы всегда такая любопытная?
– Как вы меня нашли?
– В письме вы указали свое имя.
– Объясните, что за история с почтовым ящиком? Он тут каким боком? Кто вас надоумил вмешаться?
– Вы. С ящиком все несколько сложнее. За долгое время он ни разу не подводил.
За долгое время? Одесса попятилась на кухню. К ножам.
– Может, перейдем непосредственно к проблеме, затронутой в вашем воззвании?
– Воззвании?
– Вы обратились ко мне. Полагаю, дело не терпит отлагательств.
– Нет! – рассвирепела Одесса. – Не станем мы ничего обсуждать.
Чайник. Горячий, из носика еще поднимается легкий парок. Он проник в квартиру, успел вскипятить воду за то время, пока она пила латте, возвращалась на метро, делала мелкие покупки?
Хьюго Блэквуд заметил ее изумление.
– Я захватил свой чай: «Mariage Frères», – сообщил он, прихлебывая из чашки. – Выпейте, успокойтесь.
Одесса моментально пришла в себя. Ей нужно не успокоиться, а получить ответы.
– Спасибо, обойдусь.
– Детали, изложенные в письме, представляются мне симптомами, – оповестил гость. – Подобные события всегда случаются трижды.
– Да, Соломон говорил.
– А, старина Эрл. Ну разумеется, – улыбнулся Блэквуд. – Очевидные факты сами по себе не содержат ничего примечательного, но если рассматривать их в совокупности, всплывают любопытные закономерности. Особенно когда речь идет о жестоких, внешне не связанных между собой преступлениях, произошедших за короткий отрезок времени.
– Откуда вы знаете Эрла Соломона? – спросила Одесса.
Вопрос гостю явно не понравился.
– Откуда я знаю Эрла?
– Давно вы знакомы? Чем вообще вы занимаетесь? И какого черта здесь творится?
– Может, сменим тему? Вы отправили мне…
– Письмо, – перебила Одесса. – Я опускаю конверт в безымянный ящик на Уолл-стрит и застаю у себя в квартире англичанина, не желающего отвечать на мои вопросы.
– Соломону следовало вас подготовить. Как поживает старина Эрл?
– Он умирает. Инсульт. Ему глубоко за восемьдесят, в таком возрасте люди давно на пенсии. Я навещаю его, он отправляет меня к вам, поэтому, будьте добры, объясните: какие махинации вы двое проворачиваете?
Блэквуд снова пригубил из чашки.
– Судя по всему, обо мне он не распространялся.
– Нет, сэр. Совершенно упустил из виду.
– Ясно. Я надеялся, он вас подготовит.
– Совершенно. Упустил. Из. Виду, – отчеканила Одесса.
– Только снабдил адресом?
– Он не в себе. Кажется, я упоминала? Говорила, что он умирает?
Блэквуд молча покачал головой.
Одесса ждала, но больше никакой реакции не последовало.
– И это все? Вам неинтересно, как он себя чувствует? Никакого сострадания, жалости, мистер Блэквуд? Вас ведь так зовут? Хьюго Блэквуд?
– Совершенно верно, мисс Хардвик.
И все, больше ни единого слова. Одесса злилась, нервничала, однако небрежное равнодушие странного посетителя задело ее за живое.
– Он в больнице. В палате интенсивной терапии.
– Какое несчастье! Для нас обоих.
Несмотря на потрясение, Одесса сумела улыбнуться:
– Так вы с ним друзья?
– Он неоднократно помогал мне. Его трудолюбие и профессионализм достойны восхищения.
– Неоднократно помогал вам? – На «вам» Одесса сделала особое ударение. – И на кого вы работаете?
– Ни на кого.
– Британское спецподразделение? Разведка?
– О, они тут абсолютно ни при чем.
Одесса решила начать сначала. Она достала удостоверение и, подойдя к Блэквуду, облокотилась на разделявший их кофейный столик.
– Вот мое удостоверение. – Она захлопнула документ. – А теперь позвольте взглянуть на ваше.
– У меня его нет.
– Нет удостоверения?
Он улыбнулся, очевидно забавляясь ее настойчивостью:
– Может, поговорим о котлах?
Интонация, с которой он произнес слово «котел», выдавала в нем выходца из другой эпохи. Одесса невольно поежилась.
– Хорошо, давайте поговорим, – заявила она, усаживаясь в кресло напротив. В конце концов, чугунки упоминались в письме. Блэквуд уже здесь, как знать, вдруг удастся выведать у него ценную информацию. – Расскажите о котлах.
– Вам известно о пало?
– Пало? – переспросила Одесса.
– Ясно. Котел – ключевой элемент в пало-майомбе, мистическом культе, чья история восходит корнями к испанской работорговле шестнадцатого столетия. Котел наполняют религиозными атрибутами и тотемными вещами просителя или объекта заклинания.
– Заклинания, – эхом повторила Одесса.
– Заклинание. Ритуал. Проклятие. Иными словами, обращение к высшим силам. Дабы воззвание увенчалось успехом и обрело полную силу, проситель, чаще всего жрица, дополняет ритуал пало атрибутикой смерти: мертвыми животными или птицами, человеческими костями.
