Повела плечами и грустно вздохнула. Кто бы мог подумать, что красивое платье может привести к войне? Из женского любопытства подняла сияющий ворох подола и обнаружила под ним изящные туфельки и плоскую коробку с украшениями. Печать императорского дома Гардии намекала, что комплект, как минимум, ночевал в королевской сокровищнице.
— Кейлар, ты с ума сошел? — сорвалось с губ.
Желание открыть коробку стало почти непреодолимым и, чтобы избавиться от искушения, я закрыла крышку, плотно завязала лентой на два узла и села. Нет, не сильно-то надежно! Завязала на третий узел и засунула коробку под кровать, благо там хорошо убирают и места много. Вот теперь понадежней. С глаз долой — из сердца вон. Занятия дипломатией в детстве не прошли даром. «Сдержанность!» — вещала преподаватель, дородная дама, учившая в свое время наследников престола — Ирхель и Кейлара. «На завтрак, на обед, на ужин — сдержанность! Вы должны иметь железную выдержку, как идеально выдрессированные псы! Положи перед ними кусок мяса — и ухом не поведут! Положи перед вами искушение, и вы должны сделать вид, что его не существует. Это обычные смертные могут допускать ошибки! Ценой вашей ошибки может стать чья-то жизнь!»
Даже неудачные эпитеты и патетика не отменяют правоту госпожи Одильет, а потому я нехотя влезла в мышиный наряд. Вообще, судя по подарку Кейлара, объявили бал маскарад, но мышиной маски мне не полагалось.
Застегнула пуговицы на груди (под самый подбородок), затянула поясок чуть выше талии. К сему великолепию шел небольшой подъюбник и скромные туфли-лодочки. Чтобы не выбиваться из образа, заплела волосы в дульку и уселась в ожидании чуда.
Заняться было, откровенно говоря, нечем. Слоняться по замку — так себе затея, неизвестно, куда забредешь и кому перейдешь дорогу, думать над предложением Фрейи совсем не хотелось. Ну, в самом деле, я еще не потеряла рассудок, чтобы отдать некий мощный артефакт богине войны. Точнее, где-то на задворках сознания прокралась такая тщедушная мыслишка, но я задавила ее в зародыше, чтоб не смущала мою расшатанную психику. А то ведь как возьму, как отдам Шаамни, а оно мне потом аукнется. Неизвестно, сдержит ли богиня свое слово, или первая же и настучит мне топориком по голове просто на всякий случай, для надежности.
Вздрогнула, когда двери в комнату распахнулись, и на пороге остановился Рейнхарт, затянутый в белоснежный костюм. Это где он успел переодеться?! Наряд сидел на нем идеально! Приталенный камзол придавал брутальному образу утонченность, а узкие штаны подчеркивали крепкие ноги. И только необычная прическа не давала забыть, что перед тобой не нормальный человек, а драконутый на всю голову. Украшенную косичками и усыпанную изумрудными бусинами голову, на которой сейчас красовался едва заметный золотой обруч с изумрудным камнем по центру.
— Собралась. Отлично, — бесцветно резюмировал он, придирчиво оценив мой внешний вид. — Слишком выделяешься… Лучше надень сверху шаль.
— Может, лучше сразу тулуп? И валенки! Надеюсь, в твоем дворце отыщутся валенки?
Кстати о птичках. Только сейчас меня царапнула эта мысль! А с какого, собственно, драконьего хребта Кейлар с посольством прибыли к Рейнхарту? Он кто есть, чтобы к нему императорские дети приезжали? Драконий богатей? Местный авторитет? Член какого-нибудь правительственного союза драконов?
— Приедут послы из Гардии. Я не могу оставить тебя без присмотра, но и брать с собой — небывалый риск. Никогда ни о чем тебя не просил, а теперь — прошу. Не открывай рта, чтобы не опозориться, понятно? — посоветовали мне, повязывая на шею шарф, пахнущий кориандром и корицей. Великолепно! Теперь я точно не буду выделяться, бал же на улице в сорокаградусный мороз!
— И как же мне есть, не открывая рта? — спросила с премиленькой улыбкой.
На меня посмотрели страшными глазами, и я ответила с тем же выражением лица:
— Что, есть тоже нельзя?
— А ты на бал поесть идешь? И правда, я же забыл, с кем связался…
Сдернула с себя шарф и, бросив его на пол, сложила руки перед собой, как послушная собачка.
— Хозяин, можно я останусь в конуре? То есть, конечно же, комнате я хотела сказать?
У Рейнхарта дернулась верхняя губа. Он окинул комнату испытующим взглядом, будто оценивая, можно ли ей доверять и, наконец, выдал:
— И правда. Пожалуй, так будет лучше. Клятва не позволит тебе убежать, а, если наша связь подразумевает более короткое расстояние…
— Решим проблемы по мере поступления, — отрезала и, выпихнув дракона за двери, захлопнула новехонькие перед его носом. — Иди развлекайся, я спать!
— Не смей выкинуть какой-нибудь номер! Ты меня слышишь?
— Слышу, слышу, — пробурчала с ненавистью, расстегивая злополучные пуговицы на груди.
— Сиди в комнате и не высовывайся, пока я не вернусь, и мы не придумаем, как избавиться от тебя.
Замерла и с ужасом уставилась перед собой. Рейнхарт, кажется, тоже понял, что сморозил что-то не то. Распахнула двери и потребовала:
— А ну повтори?
Драконогад поднял брови и не смог сфокусировать взгляд на моем лице. Во всяком случае, ниже подбородка у меня явно не оно.
— Глаза выше, если ты не в курсе!
— Ты раздеваешься.
— Гений дедукции! Я ведь сказала, что ложусь спать. А ты что имел в виду?
В меня ткнули пальцем, еще раз прошлись взглядом по ложбинке, выглядывающей из расстегнутого ворота платья, и сглотнули, словно у меня там бутерброд с колбасой припрятан.
— Надеюсь, у тебя все в порядке с гибкостью?! — прорычала.
— Это ты к чему?
О, кто-то нашел-таки глаза на карте моего тела!
— Боюсь, как бы шею не потянул, когда будешь локти кусать!
Захлопнула двери перед невозмутимым лицом и шумно выдохнула.
Обожаю! Рейнхарт, если бы ты только знал, как я тебя «обожаю». Так обожаю, что ни за что не лишу себя удовольствия увидеть, как вытянется твоя наглая и бессовестная рожа! Как любят кричать диванные революционеры квартала отверженных: «Хватит это терпеть!». Пусть чешуйчатый подонок пожалеет обо всем, что со мной сделал! Готовьтесь встретить Ариану Мейендорф во всем своем величии! И пусть я не имею права носить имя Аркхарган, от отцовского рода меня никто не отлучал.
Бал
Смутно помню, как на мне оказалось шикарное платье, подарок Кейлара. Я находилась в пограничном состоянии сознания. Это же надо уметь так шедеврально играть на нервах и терпении человека, чтобы довести его до белого каления!
Пока во мне кипела злость, пальцы проворно сооружали прическу. Получилось не с первого раза — последние пять лет кроме дульки на моей голове мало что красовалось. Но этим вечером я буду блистать, а гад чешуйчатый — захлебываться слюной! У него встанут поперек горла все гадости обо мне! Надеюсь, он ими поперхнется и надолго меня запомнит.
